Тролльхеттен

Под сделанной вычурным шрифтом надписью «Замочная скважина» была изображена одна из гравюр Босха, причем вся репродукция была измазана фломастером, так что и без того омерзительные химеры обзавелись еще полным набором всего, что может пририсовать к фотографии пятилетний ребенок, дай ему в руки фломастер. Две рогатые-усатые в дурацких круглых очках химеры вели диалог, буквы которого выплывали у них из пастей наподобие комикса. «Вы куда?»— вопрошала одна, на что вторая отвечала с глумливой ухмылкой: «Вниз!», что для наглядности иллюстрировалось корявой стрелкой.

Исполинским граненым шрифтом под иллюстрацией был набран заголовок, гласивший коротко и непреклонно: «Туковать!»

После чего следовала такая сентенция: «Кто тукует в граде темном? На этот вопрос и решила ответить сегодня наша редколлегия в шипастых ошейниках. Вопрос про туман временно снят по причине дурнопахнущих ассоциаций и числом голосов в две дюжины! А кролик утонул! И больше не всплывет! Кто виноват, спрашивает респондент. Кто мешает нашему спокойному Исходу и дальнейшему проживанию в стране, где нет восходов и закатов? Может быть…»— далее следовала затейливая вязь из арабских символов, которые местный ученый востоковед, получивший, как и все, газету в подарок, перевел как «Абдул Аль Хазред». — «Нет, совсем нет! Один-два-три семь. Красный глаз глядит с небес. Семь. Семь. Семь. — Говорят дачники, лишенные честного труда среди крутых холмов. Семь! Число силы. Семь! Число удачи. А теперь, по заказу наших слушателей звуки нового мира! Только для читателей «Замочной скважины»! Не пропускайте и не бойтесь, ищите да обрящете, только для вас, только от нас, только здесь, в «Замочной скважине!»Оставшиеся пять полноразмерных страниц популярного желтого дайджеста заполняла срифмованная бессмыслица наподобие: «буль-буль, фьють, буль-фьуют, чирик, граах! Шквор-шквор-шквор-шквор, взииии, пшшш, быль-быль, а-йа»и так далее. И только на самой последней странице, крошечными буквами, какими обычно пишут «офсетная печать», было несколько раз выведено: «все зло из-под земли». Немудрено, что у прочитавшего сие глаза лезли на лоб.

Так и произошло с одним из работников газетной редакции, что по болезни не присутствовал там последние два дня. Шок от прочитанного был столь силен, что журналист пересилил недуг и кое-как добрался до стен родимой редакции. Удивление его переросло в панику, когда оказалось, что здание абсолютно пусто, лишено мебели и всякого намека, что здесь жили люди. Типографское оборудование, весом многие тонны, тоже исчезло, причем, невозможно даже было определить, где оно стояло. Потрясенный работник сгинувшей газеты постоял в середине комнаты, а потом достал свою трудовую книжку и уронил в районе своего бывшего рабочего места, дав этим понять, что со второй властью в городе покончено полностью и бесповоротно.

* * *

Волчьи глаза плохо видели в темноте. Слабый разреженный свет, проникающий сюда в эту подземную каверну, не мог полностью высветить все ее темные углы. Впрочем, изрядно отощавшим и одичавшим зверям он был и не нужен — нюх заменял собой зрение. Человек же здесь, скорее всего, потерялся.

Тем более, что светло было лишь у самого входа, куда сквозь многочисленные трещины в своде попадал свет вечно скрытого за тучами солнышка, да у выхода, откуда падал зеленоватый разреженный блик подземелья. Источника у него не было, однако света хватало, чтобы осветить многие и многие километры этой странной земли.

Волки ушли сюда, когда на поверхности стало нечем питаться. Благоуханные помойки, полные подгнившей, но вполне съедобной снеди почему-то больше не пополнялись. А вроде бы наступила такая благодать с тех пор, как был уничтожен последний дворовый пес. От людей волки шарахались, слишком хорошо они изучили переменчивый недобрый нрав царя зверей. У волчицы на голове до сих пор остался белесый шрам от удара арматуриной, который она получила от пьяного босховца незадолго до их всеобщей гибели. А волк прихрамывал на одну лапу — результат удачного броска камнем, который швырнул десятилетний ребенок.