Троеточие…

Нилочка своим сопрано звонко объявляла издания, Евгения Ивановна записывала индексы, чтобы Людка потом вписала их в пачку унесенных с почты корешков. Она со своим каллиграфическим почерком чертежницы заполняла их, как рамки на ватманах.

Сначала выписывали газеты: «Труд» – потому что там есть смешные карикатуры на последней странице, «Вечернюю Одессу» – потому что Одесса, ну и «Известия» – как главный всесоюзный рупор. «Труд» и «Известия» любил читать Пава в ожидании Нилы с ужином и вечерней бутылкой, чтобы потом проводить среди бабского населения доходчивую политинформацию о внешних и внутренних врагах и прочих падлах. Потом начиналось самое интересное – журналы. Тут важно было успеть и хоть как-то удержаться в рамках семейного бюджета, за который Нила с ее детской легкостью ежегодно выходила.

– Толику сразу его «Катера и яхты». На год, – встряла Люда.

– «Здоровье» берем?

– Конечно, – отозвалась Женя и покосилась на Паву: – Здоровья нам всем не хватает. И там о вреде алкоголизма много пишут.

Ее реплику все проигнорировали. Нила продолжала вещать дальше:

– «Работница» или «Крестьянка»?

– Мам, а почему «или»? В «Крестьянке» рассказы интересные, а в «Работнице» же выкройки! И рецепты бывают!

– Эй, крестьянки и работницы, а читать нормальное что-то мы будем? – спросила Женя.

– Мне «Человек и закон». Годовую. Там детективы. И я первая читаю, а не Пава.

– Кто из ящика забрал, тот и читает, – оскорбился Пава.

– Тогда первой читает почтальонша, – засмеялась Людка. – Вечно они помятые и на две недели позже приходят.

– А ты, дочечка, не жадничай, или ты, Женя, дай Вере-почтальонше пять с рублей с пенсии, и она тебе твой «Закон» домой занесет.

– Еще что?

– Мне «Мурзилку»! И «Веселые картинки»! И «Юный натуралист»!

– Стоп! – отозвалась Люда. – Что-то одно.

– Та ладно, – Нила заглянула в листок с перечнем изданий. – «Натуралист» три рубля на год. Берем. И еще что-нибудь.

– «Веселые картинки»!

Там были даже комиксы и маленькие книжки, которые можно было выдергивать, вырезать и складывать. Тираж этого детского журнала был больше девяти миллионов. Хотя Людкина «Работница» легко перешла рубеж в двадцать миллионов штук. И это только подписка.

– Вот зачем «Натуралист»? Там буквы мелкие, а ты еще читаешь плохо, – подключилась Женя.

– Там цветы и «Лесная газета» – ответила Юля, которая по складам прочитала чей-то прошлогодний номер во дворе.

– «Огонек»? – спросила Нила робко.

– Та ну, сильно дорого! Лучше «Роман-газету».

– Да, мне «Роман-газету», – подал голос Пава.

– Кошмар, – скажет Женя, когда подобьет на маленьких детских счетах итог семейной любви к чтению. – Сто двадцать рублей! Давайте что-то уберем.

– Мам, ну что уберем? Ваша «Роман-газета» самая дорогая, между прочим. Так что скидываемся.

– Это Пава хотел. Я на «Человек и закон» даю.

– И шо? – оживился Собаев. – Потом читать не будем? И «Труд» с закрытыми глазами через стол передавать? Давайте, мадам Косько, не жадничайте.

1981

Живая вода

Зимой, когда даже таким фанатам, как Толик, в яхт-клубе было решительно нечем заняться, молодой кандидат технических наук Верба вместе с товарищами ударился в научные эксперименты. Ньютоновским яблоком задора стала статья во втором, после «Катеров и яхт», его любимом журнале – «Изобретатель и рационализатор», в котором советский ученый Алехин поделился своими экспериментами в сфере энергезирования воды и приобретения ею всяких чудесных свойств, как оздоровительных, так и экономических, – от проращивания зерна и спасения с откормом полудохлых цыплят до получения антикоррозийной меди.

Когда ты трудишься на кафедре АСПСУ – автоматизации судовых паросиловых установок, а диссертация посвящается оптимизации работы опреснительных установок, то засунуть в пару баков катод и анод – наука нехитрая.

Народ загорелся, кто-то приволок артефакт, и Тосе, как уважаемому и надежному человеку, разрешили взять ровно на одну ночь еще более древнюю скопированную статью 73 года из «Московского комсомольца», где другой ученый, Пресняков, опубликовал статью о «живой воде». Кроме статьи шли головокружительные примеры и сферы применения, а также результаты «секретных экспериментов». Получалась чистая панацея. На горизонте уже брезжил коммунизм и заряженное шампанское, которое валило с ног после половинки бокала. В тех случаях, если не помогала живая вода, можно было употреблять мертвую. Чтобы остановить понос, например. Людка с Толиком читали сначала вслух по очереди, потом, охрипнув, завалились на диван и читали вдвоем, как конспект в ночь перед экзаменом.

За следующим ужином Люда процитирует сначала семье, а потом соседке Нюсе краткое содержание «запрещенки» и намекнет, что Толик попробует приготовить немного.

Нилу интересовало, можно ли уменьшить отеки на ногах. Бабу Женю – возможность очистки посуды без соды и мыла, Паву, разумеется, повышение градуса любимых напитков.

Женя поддержала:

– Давайте Толик ему бутылку «чернил» зарядит – вот где семья сэкономит! Это если по рюмке в день – ему ж одной на неделю хватит. Нилка, заживете!