Троеточие…

А на кухне шло вялое обсуждение имен. Люда настаивала на Анастасии. Красиво и много ласковых.

– Мне не нравится, – отрезал Толик.

– Почему?

– Не нравится, и все.

– А какое тебе нравится? Только давай без этих Ярославен и Лучезарий.

– Олеся.

– А полное какое получается?

– Так и будет Олеся, – сиял Тося.

– Это по Куприну, что ли? Так фильм с Чурсиной лет восемь назад вышел. Уже не модно.

– При чем тут мода? Мне имя нравится!

– И что это будет? Алеся Анатольевна? Бред какой-то! Вообще не звучит! – взорвалась Людка.

– Еленой назовите, – внезапно подала голос Женя.

– Почему?

– Потому что Елена Фердинандовна моя свекровь. Твоя прабабка лежит без имени. Земля пухом. Может, если бы не она, нас бы всех не было. Она мне жизнь спасла во время войны. А без меня эта, – Женя посмотрела на Нилу, – точно бы сдохла от голода.

– О, баб Лёля! Какая сильная женщина была. Просто огонь! – подхватила Нила.

Обсуждение прервалось странным звуком:

– А что это гудит? – прислушалась Нила и приподнялась.

– Ах ты ж засранка!

Юлька стояла у кровати и, глядя в упор на спящего младенца, громко и протяжно орала:

– А-а-а-а-а-а-а-а!..

– Ты что творишь?!

– Я? – Юлька сердито засопела и набычилась: – Я… я… радуюсь!

– Не ругайте! – На горизонте появилась сияющая Людочка. – Младенцы первую неделю плохо слышат. Так что всё…

– А-а-а-а-а-а-а-а-а! – еще громче заголосила Юля.

– Сейчас я возьму ремень, – тихо отчеканила Женя. Юля моментально замолчала и юркнула в свое кресло плакать.

– Плачь, деточка, будут длинные ресницы, – отозвалась Нила. – Я мечтала всю жизнь, чтобы у меня сестра была, а у меня не было.

– Да? Я тоже мечтала, – отозвалась Людка.

– Даже не начинай! – Нила закатила глаза. – Даже не думай! Какая сестра? От Павочки? И что бы мы ели?

Ночью Людка будет обсуждать этот ор с Толиком, который предложит:

– Может, все-таки ремня дать пару раз?

– Нет, – шептала Люда, – ты же тоже доктора Спока читал: бить детей непедагогично. Она ревнует. Надо ласково.

– Напридумали: бить непедагогично, – фыркнул Тося. – Маме моей скажи.

– А давай мы девочку запишем Еленой Анатольевной, а сокращенно будем называть Лесей. Я в словаре у Нюськи смотрела, есть такая форма, – отчаянно врала Люда.

– Никогда не слышал. Ну ладно, давай.

1980

«Туалета нету»

Молдаванский быт мало изменился с начала века. На черных воротах мелом красовалась гигантская надпись: «ТУАЛЕТА НЕТУ», которую намалевала баба Шура.

– Ходют по ночам всякие. Страшно до ветру выйти!

Дворовой туалет с единственной часто перегорающей лампочкой действительно и днем навевал первобытный ужас видом и запахом.

Но удобств в квартире действительно не было. Второй этаж продолжал использовать ночные горшки и ведра. В семье из семи человек с годовалой Лесей одного уже не хватало.

Отдельная песня – воскресные купанья. Взрослые периодически ходили в баню. Женя и Нила – раз в неделю в женскую, Тося и Пава – в мужскую, но в разное время и с разными компаниями. Детям грели выварку и две кастрюли воды. В оцинкованном корыте мылись по пищевой цепочке – сначала младшие, потом старшие. Мытье головы – отдельная процедура со сбором драгоценной почти чистой горячей мыльной воды. Взрослеть не хотелось – потому что полноценная ванна с шампунем «Кря-кря» превращалась в быстрое спартанское намыливание стоя в корыте с быстрым же обливанием из ковшика. Пока мама черпала новый и смешивала горячую и холодную воду – ты успевал замерзнуть.

На день рождения Люды Толик решил сделать невиданный подарок и повторить семейный подвиг Вани Беззуба. Он выгородит часть кухни под будущую ванную комнату. Добудет унитаз, с Нилиными связями на работе соберет все трубы. Человек, который рассчитывает оптимальный крой парусов с учетом ветрового режима побережья и отливает по собственному чертежу особой формы румпель на яхте, может сделать даже невозможное. Тем более, что воду с полуночи до шести утра отключают ежедневно.

Бабу Шуру, главного демона двора, Тося укротил одним заклинанием:

– За сутки у вас будет туалет, если достанете унитаз и бачок. Трубы с меня.

Бог сотворил мир за шесть дней. Чтобы сотворить чудо сразу для двух квартир, Тосе хватит месяца расчетов и подготовительных работ и шести часов. Ровно в полночь он пробьет пол своей квартиры и потолок бабы Шуры, спустится к ней, прорубит ее деревянные перекрытия и врежется в трубу городской канализации. К шести утра он замажет цементом щели в полу сначала у Шуры, а потом под ее влюбленным взглядом снизу – у себя в полу.

С первым пиканьем радиоточки в двенадцатой квартире начнет наполнятся бачок. Через два дня появится ванна.

Дома на унитаз с коричневым кругом из прессованных опилок выстроится очередь. Дети будут сливать, дергая за цепочку бака, и медитировать на льющуюся воду. Потом начнутся экскурсии для соседей.

– Да, – скажет Нила, – теперь никакая холера нам не страшна.

– Можете смело жрать зеленые абрикосы и немытую черешню, – объявит Женя. – Понос больше не стихийное бедствие.

Ничего не было

В Лидкину коммуну позвонили. Три звонка.