Читаем Трое в лодке (не считая собаки) - английский и русский параллельные тексты полностью

"Oh, it's you, is it?" he says, recognising you at the same moment.- Ах, это ты, - говорит он, узнавая вас в ту же самую минуту.
"Yes," you answer, rubbing your eyes; "what's happened?"- Да, - говорите вы, протирая глаза. - Что случилось?
"Bally tent's blown down, I think," he says.- Проклятую палатку, кажется, сдуло, - отвечает Джим.
"Where's Bill?"- Где Билл?
Then you both raise up your voices and shout forВы оба кричите:
"Bill!" and the ground beneath you heaves and rocks, and the muffled voice that you heard before replies from out the ruin:"Билл!" - и почва под вами ходит ходуном, а заглушенный голос, который вы уже слышали, отвечает из-под развалин:
"Get off my head, can't you?"- Слезьте с моей головы, черти!
And Bill struggles out, a muddy, trampled wreck, and in an unnecessarily aggressive mood-he being under the evident belief that the whole thing has been done on purpose.И Билл выбирается на поверхность - грязный, истоптанный, жалкий, измученный и чересчур воинственно настроенный. По-видимому, он твердо убежден, что вся эта штука подстроена нарочно.
In the morning you are all three speechless, owing to having caught severe colds in the night; you also feel very quarrelsome, and you swear at each other in hoarse whispers during the whole of breakfast time.Утром вы все трое без голоса, так как ночью схватили сильную простуду. К тому же вы стали очень раздражительны и в продолжение всего завтрака переругиваетесь хриплым шепотом.
We therefore decided that we would sleep out on fine nights; and hotel it, and inn it, and pub. it, like respectable folks, when it was wet, or when we felt inclined for a change.Итак, мы решили, что будем спать под открытым небом только в хорошую погоду, а в дождливые дни или просто для разнообразия станем ночевать в гостиницах, трактирах и постоялых дворах, как порядочные люди.
Montmorency hailed this compromise with much approval.Монморенси отнесся к этому компромиссу весьма одобрительно.
He does not revel in romantic solitude.Романтика одиночества его не прельщает.
Give him something noisy; and if a trifle low, so much the jollier.Ему нужно что-нибудь шумное, а если развлечение чуточку грубовато, что ж, тем веселей.
To look at Montmorency you would imagine that he was an angel sent upon the earth, for some reason withheld from mankind, in the shape of a small fox-terrier.Посмотрите на Монморенси - и вам покажется, что это ангел, по каким-то причинам, скрытым от человечества, посланный на землю в образе маленького фокстерьера.
There is a sort of Oh-what-a-wicked-world-this-is-and-how-I-wish-I-cou uld-do-something-to-make-it-better-and-nobler expression about Montmorency that has been known to bring the tears into the eyes of pious old ladies and gentlemen.Монморенси глядит на вас с таким выражением, словно хочет сказать: "О, как испорчен этот мир и как бы я желал сделать его лучше и благороднее"; вид его вызывает слезы на глазах набожных старых дам и джентльменов.
When first he came to live at my expense, I never thought I should be able to get him to stop long.Когда Монморенси перешел на мое иждивение, я никак не думал, что мне удастся надолго сохранить его у себя.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки