Трое на один стул

Номер нам дали довольно просторный, и даже когда в нем собралось семь человек – или восемь, если Вулфа считать за двоих, – столпотворения не случилось. Я позвонил портье с просьбой срочно принести нам четыре дополнительных стула, так что никому не пришлось сидеть на кровати. Дол Боннер и Салли, как и утром, держались вместе и сели у стены. Стив Амсель устроился рядом с ними. Он развернул свой стул задом наперед, оседлал его как коня и сложил скрещенные руки на спинке. Он по-прежнему был очень аккуратно одет, а его черные глазки по-прежнему живо поблескивали. Харланд показался мне утомленным, но тем не менее выглядел достаточно внушительно, чтобы сойти за банкира. Джей Керр, плешивый толстячок, явился последним. Он принес с собой две подсказки, которые я немедленно заметил благодаря своему таланту и квалификации: раскрасневшееся лицо и характерный запах.

– Так-так! – воскликнул он при виде компании. – Вечеринка, значит? Что же вы не сказали мне, Арчи? Так-так!

– Сядьте и слушайте! – прикрикнул на него Амсель. – Мы ждали только вас. Вулф хочет спеть песню.

– А вот это я послушал бы, – искренне обрадовался Керр и сел.

Вулф обвел нас взглядом:

– Думаю, лучше всего начать с чтения отчета, который я представил администрации штата. – Он вынул из кармана названный документ и развернул листы. – Он довольно длинный, но я хочу, чтобы вы четко знали мою позицию. Если позволите.

– Конечно, – сказал Керр. – Валяйте.

На чтение отчета ушло полных десять минут, но Вулф сумел удержать внимание своей аудитории. Признаюсь, я ему сочувствовал. Он очень хотел бы забыть эту историю и никогда больше не вспоминать о ней, но мало того, что ему уже пришлось изложить ее в официальном отчете и устно пересказать Хайату, так теперь он был вынужден зачитать все еще раз перед собратьями по профессии. Должно быть, это стало самой горькой пилюлей в жизни Вулфа, но он проглотил ее. Когда он дочитал до конца, то снова сложил листки и отдал их мне.

– Итак, – начал Вулф, устроив локти на подлокотниках кресла и соединив кончики пальцев, – сегодня утром я не мог назвать вам имя убитого человека. Я уже упоминал, что произошедшее покрыло меня позором, и больше не буду останавливаться на этом. Остались ли какие-либо неясности в том, что я сейчас прочитал? Есть ли вопросы? – По-видимому, всем все было ясно, и Вулф продолжил: – Мистер Гудвин сказал вам по телефону, что я хочу проконсультироваться с вами по одному делу, и вот в чем оно состоит. Мы все оказались вовлечены в расследование об убийстве и находимся под подпиской о невыезде. Нас с мистером Гудвином арестовали как важных свидетелей и выпустили из тюрьмы под залог. Я не знаю, был ли арестован кто-нибудь из вас, но все мы лишены свободы перемещения. Думаю, все мы выиграем, если поделимся имеющейся у каждого из нас информацией, обсудим ее и решим, что можно сделать. Мы все квалифицированные и опытные детективы.

Амстель открыл было рот, но Вулф поднял руку:

– Одну минуточку. Прежде чем вы начнете высказываться, позвольте мне подчеркнуть, что ни мистер Гудвин, ни я не причастны к смерти того человека, а также ничего не знаем о ней. Вероятно, это верно для каждого из вас. Если так, то достоинства моего предложения очевидны. На нашем месте только совершенные фалалеи отказались бы делиться сведениями и мыслями. В противном случае, то есть если один из вас убил этого человека или как-то связан с убийством, то он наверняка не откроется нам и не захочет ничего сообщать об этом деле; но очевидно, все остальные будут заинтересованы в том, чтобы объединить наши способности и ресурсы. Разве вы не согласны?

Впервые за время речи Вулфа детективы переглянулись.

– Очень ловко. Так-так! Кто последний, тот проиграл, – сказал Джей Керр.

– Хорошо это вы завернули, – объявил Амсель. – Если я откажусь играть в вашу игру, то убийца – я.

– У меня есть вопрос. – Это был Харланд Айд. – Почему вас и Гудвина арестовали и выпустили под залог?

– Потому что тот человек – все вы теперь знаете его под именем Донахью – тот человек рассказал сегодня утром мистеру Хайату одну историю, которая противоречила моему отчету, – ответил Вулф. – Он сказал, что назвал мне свое имя, то есть Донахью, и что я знал о противозаконности прослушивания.

– Ой-ой-ой, – пропел Керр. – Понятно теперь, почему вы так добиваетесь нашей откровенности.

– Я откровенен с вами, мистер Керр. Я отвечу на любые вопросы, которые вы захотите задать. И уверяю вас, мною движет не страх перед проблемами, которые могут возникнуть у меня или у мистера Гудвина, отнюдь. Я просто хочу домой.

– Мне кажется, единственный вопрос состоит в том, будет нам от этого какая-то польза или нет, – подала голос Дол Боннер. – Хуже точно не будет. Мы уже сообщили полиции всю информацию, которая у нас есть, по крайней мере так поступили мы с мисс Кольт, и завтра они снова за нас примутся. – Она направила свои глаза золотистого цвета на Ниро Вулфа. – Какая нам будет от этого польза?

Он нахмурился. Иногда он честно старается говорить с женщиной, не хмурясь, но у него это редко получается.