Триумф безголовых

– Когда мы поняли, откуда хойделандеры ворвались в храм, Вальтар Третий приказал мне оставить знамя ему, взять двадцать бойцов и перекрыть вход в подземелье. Мы думали, что удержим врага, и поначалу даже оттеснили его вглубь тоннеля. Но наш успех был недолгим. Головорезы Рябого все прибывали и прибывали, а мы теряли одного бойца за другим. И дрались до тех пор, пока островитяне не пронесли мимо нас плененного Вальтара. Догнать их было уже свыше наших сил. И тогда один из местных храмовников, знающий о тайном проходе в соседний тоннель, предложил отступить туда. Затем чтобы не проливать напрасно кровь и гнаться за похитителями другой, безопасной дорогой… Увы, насчет ее безопасности он ошибся. Кабы я знал, что здесь рыщет недобитый кригариец, то предпочел бы умереть в бою с островитянами, чем пасть от твоей мерзкой руки.

– Поздно теперь об этом сокрушаться, – отмахнулся ван Бьер. – Лучше ответь напоследок, если ты и впрямь защищал Великого сира: куда его угнали и почему ты уверен, что его там не казнят?

– Войско Рябого стоит на северных холмах, около замка Хекс. Неподалеку оттуда находится и выход из этих катакомб, – пояснил Кессарский. – В Хексе я бы и искал тетрарха, ибо больше негде. А насчет того, оставят его в живых или нет – тут я ни в чем не уверен. Но королю Хойделанда нужно, чтобы тетрарх отрекся от престола в его пользу. По закону, в присутствии не только Симариуса, но и генерального судьи Тандерстада, хранителя короны, членов Военного совета… Может быть, нужны и другие высокопоставленные свидетели, точно не скажу. Иными словами, пока для официального отречения не соберется нужная коллегия, оно не состоится. А соберут ее лишь когда хойделандеры захватят город и разыщут всех этих людей. Ну или хотя бы половину из них.

– А наследники? – поинтересовался Баррелий. С тех пор, как три года назад сын тетрарха скончался от чахотки, а его супруга, обезумев от горя, спрыгнула с башни, других наследников короны Эфима вроде бы не объявилось. Ван Бьер знал об этом, но мало ли – возможно, у Кессарского были иные сведения на сей счет.

– Прямых наследников у Великого сира сегодня нет, – ответил тот. – А у непрямых нет права оспаривать волю тетрарха. Даже в таком важном решении.

– Что ж, значит у меня в запасе еще есть несколько дней, – рассудил кригариец. – Надеюсь, успею. Ладно, вспоминай еще, что может облегчить мою задачу.

– Я рассказал тебе все, что знал, язычник. – Кессарский устало вздохнул. – Что еще… Выдавать моих братьев, что тоже были причастны к смерти кригарийцев, я не стану, да и многих из них уже нет в живых. А больше нам с тобой говорить не о чем.

– Как только я тебя убью, и фреймонисты, и поддельные гарибы перестанут меня интересовать, – пообещал монах. – Но ты еще не сказал, какой смертью от меча готов умереть. Могу, если пожелаешь, даровать тебе судьбу Клеора Фреймона, пускай ты сам и не веришь в его легенду.

– Я не верю в то, что его дух когда-нибудь возродится, – уточнил Гийом. – Но допускаю, что по-настоящему целеустремленный человек может броситься на своего палача, даже лишившись головы.

– И ты намерен это доказать?

– А ты сложишь обо мне легенду, если у меня получится?

– О, поверь, у меня болтливый язык. Узри я этакое чудо, непременно растрезвоню о нем по всему свету. При условии, что доживу до того дня, когда мне снова удастся отдохнуть в таверне за кружечкой эля.

– Тогда договорились, – кивнул фреймонист. – И не будем мешкать. Ты же спешишь на выручку тетрарху, и я не смею тебя задерживать.

Отползя от стены, он встал на колени левым боком к монаху. А тот ухватил меч двумя руками и занес над головой, собираясь обрушить его на шею храмовника.

– Да простит меня Громовержец за все, что я сделал не так. И за то, что не успел сделать, – пробормотал он вместо предсмертной молитвы. После чего закрыл глаза, склонил голову и оповестил палача. – Я готов! Действуй!

Испачканный в крови фреймонистов меч резко опустился вниз. Раздался глухой удар, и голова Гийома Кессарского покатилась по полу. А его обезглавленное тело так и осталось стоять на коленях, ссутулившись и изливая струи крови из шейного среза.

– Что и следовало доказать, – молвила Псина, которая во время откровений Гийома не проронила ни звука. – Чудес не бывает.

– Зато легенда о рыцаре, победившем четырех кригарийцев, чую, проживет еще очень долго, – проворчал ван Бьер, вытирая клинок о накидку Кессарского. – Ее так просто не убьешь. Даже несмотря на то, что этот рыцарь не защитил тетрарха и издох паскудной смертью.

– Спаси Вальтара Третьего и породи новую легенду. Легенду о последнем кригарийце, которая затмит собой миф о воскресшем Клеоре Фреймоне, – предложила Вездесущая. И указала на меня. – А твой маленький писарь пусть увековечит это на бумаге.

– Иного выхода нет, – согласился Баррелий. – Сроду не думал, что быть последним в своем роде – столь тяжкая ноша. Особенно, когда некая мразь успела покрыть тебя позором.