Триумф безголовых

– Гезир как раз этим занимается – распускает слухи. О том, что ты нагрянешь в Главный храм для встречи с тетрархом в день его молитвы. И здесь ты, хитрая сволочь, загнал Кессарского в щекотливое положение. Если с Вальтаром и впрямь что-то произойдет, репутацию его любимого знаменосца ждет сокрушительный удар. Весь город начнет судачить о том, что последний кригариец отомстил убийце его братьев, закончив то, что не закончили они. Теперь Гийом должен постараться, чтобы после молитвы тетрарх вышел на крыльцо храма и поприветствовал толпу. Живой и здоровый. И неважно, будешь ты после этого мертв, пойман или сбежишь. Главное, чтобы слухи о тебе остались слухами, а не оказались правдой. Ловкий ход с твоей стороны. Только жаль, но он лишь отсрочит угрозу, и явно ненадолго.

– Я тут поразмыслил и больше не уверен, что фреймонистам нужна вальтарова смерть. – Кригариец поскреб отросшую бороду. – За их суетой кроется нечто другое. Гийом хоть сейчас может отравить тетрарха и подставить под удар Плеяду. Причем ценой гораздо меньших усилий. Но Кессарский ко всему прочему не только покупает себура, но и заказывает для него сложный яд. А это еще зачем?

– Чую, убийца кригарийцев готовился ко второй героической победе, – предположила Вездесущая. – Вспомни, как действует тот яд. Сначала гномьему отродью предстояло озвереть, а затем скончаться. Но не сразу, а, вероятно, после того, как Кессарский успел бы потыкать в него мечом.

– Иными словами, ему надо было подтвердить свою репутацию героя.

– Подтвердить? Или, может, не уронить?

– Не понимаю.

– Смотри сюда. Фальшивые гарибы должны что-то сделать с Вальтаром. Не убить, как ты подметил, а например, похитить его. Среди бела дня, чтобы уйма народу увидела, что это дело рук Плеяды. Но как быть при этом самому Кессарскому? Если он защитил тетрарха от кригарийцев, то с гарибами подавно справится. Может, ему притвориться в этот день больным и не выйти на службу? Тоже нет – будет выглядеть крайне подозрительно.

– Себур! Ну конечно! – осенило Баррелия. – Гарибы схватят Вальтара, пока Гийом сражается с чудовищем, которое они привели с собой! Великий герой одерживает еще одну легендарную победу, но тетрарх все равно похищен. Герой, конечно, безутешен, но кто посмеет обвинить его в трусости? Наоборот, ему станут выказывать сочувствие и утешение. А Вальтар Третий тем временем… Да мало ли какая участь ему уготована. Но он тоже решит, что его похитили слуги Вездесущих. Особенно если сами «гарибы» его в этом убедят… А что потом?

– Сейчас это неважно, – ответила Псина. – Сейчас надо выяснить, что предпримут заговорщики, чьи планы мы расстроили. Второго чудовища у них вроде бы нет. Да и «гарибов» для атаки на дворцовых гвардейцев поубавилось. Будем надеяться, ты напугал Гийома и по крайней мере до очередного дня молитвы он не дернется. А за это время, уверена, мы еще что-нибудь придумаем.

– Ты меня не поняла, – покачал головой кригариец. – Я не блефую. Мне действительно нужно попасть в Главный храм и увидеть тетрарха. Ну а нужные слова для него я найду. Такие, которые он выслушает и уже потом решит, отрубать мне голову или нет.

– Ого! – Вездесущая удивленно вскинула брови. – Значит, сначала ты трезвонишь на весь город о том, что явишься пред очи повелителя. Затем устраиваешь переполох среди гвардейцев и храмовников. И лишь в последнюю очередь озадачиваешься вопросом, как приблизиться к Вальтару Третьему… Да это не стратегия. И не фантазия. Это… Махади, подскажи, что это такое!

– Плохой сам себя убийство, – отозвалась жующая краюху хлеба Эльруна.

– Вот видишь, – подчеркнула шпионка. – Даже ребенок понимает, что ты затеял. Хочешь броситься животом на клинки храмовников – валяй. Только без меня.

– Зачем мне бросаться на чьи-то клинки- я же не идиот, – пожал плечами ван Бьер. – Я приду в храм заранее и подожду, когда Вальтар сам туда явится.

– И это лучшая идея, которую родила твоя ушибленная башка? – хмыкнула шпионка. – Ты хоть в курсе, что перед приходом тетрарха из храма выставляют всех горожан? А затем наверняка проверяют все закутки, чтобы никто в них не спрятался.

– Выставляют всех, кроме калек-жертвователей, – уточнил Баррелий. – К ним Вальтар проявляет милосердие и позволяет оставаться в храме, пока он молится.

Я догадался, о ком шла речь. Вокруг храмов Громовержца отирается много попрошаек: нищих, бездомных, калек… Однако просить милостыню в притворе храма имели право лишь те, кто жертвовал Капитулу пол-кифера в неделю. Это правило не нарушало законов милосердия к сирым и убогим, и в то же время не позволяло им заполонить храм и портить там воздух. Обычным побирушкам было жалко расставаться с такими крупными для них деньгами. Но те из них, кто помимо милостыни искал общения с богом, безропотно отдавали пол-кифера. И целую неделю сидели в тепле, сухости и подальше от прочей орущей голытьбы.

– Калеки-жертвователи? – переспросила Вездесущая. – А какое ты имеешь к ним отношение?

– Я стану одним из них, – пояснил кригариец. – С твоей помощью.