Триумф

Правда, это было все же лучше, чем пару лет назад. Пару лет назад никуда было не деться от рассказов об интрижках на работе, сексе на корпоративах и всего того неприглядного и глупого, что почему-то, будучи в новинку, казалось «посвящением» в настоящую взрослую жизнь. А на деле все было довольно мерзко: жены воспитывали малолетних детей менеджеров, а сами менеджеры веселились с подчиненными, глупыми и не самыми красивыми, хотя подчас смазливыми, молодыми стажерками и ассистентками. Последние, таким образом, приобщались к «взрослой» жизни, а мужчины легко находили себе оправдание – 12 часов на работе 5 дней в неделю и работа на дом, вопящие дети, постоянный стресс. Можно даже не скрываться.

Во всей этой диспозиции было что-то по-плохому животное. Уж лучше лелеять печаль и несбывшиеся надежды, оставаясь человеком. Несравненно лучше – все же кем-то стать и любить кого-то стоящего.

Хорошо, что Олег не управляющий, а предприниматель.

В предприниматели пошли те, кто мог бы стать художником, поэтом, философом, музыкантом – в другие времена. Но музыка практически умерла. Она превратилась в безвкусную пародию, будто жвачку, размазанную по подошве не лишившегося разума зрителя. Она была низкопробной, дешевой, вульгарной. Поэзия не пользовалась спросом: ее было практически невозможно продать. Признанные, известные философы – а для молодежи в начале пути так важны ролевые модели – были в тени. Раньше, по крайней мере в Европе, употребляли словосочетание «модный философ». Но модные философы если и остались, то там, в Европе. Во Франции, которую мы когда-то любили. В России не было ни одного. При всех возможностях, в истории и культуре мы променяли фундаментальное на сиюминутное. И было бы полбеды, если бы моду задавали предприниматели, ведь потребности людей небезграничны, и спустя время новую моду на глубину и прозрения задали бы их дети, потом она была бы подхвачена остальными – и, глядишь, у кого-то что-то и получилось бы. Но проблема в том, что не было и настоящего предпринимательства. И в итоге к культуре подобрались их «кривые зеркала» – самозванцы-решалы, которые платили большие деньги проходимцам, чтобы те рождали симулякры.

В этом не было ни капли страсти. Фантики играли роль конфет, люди, похожие на бюрократов, делали вид, что что-то производят, а мальчики и девочки с дорогой камерой в руках играли роль фотографов/дизайнеров/пиар-специалистов и производили «нечто», то есть ничего. Симулякры рождали симулякры, и в этом не было ни капли энергии или жизни.

Глава 2 КЛАССИЧЕСКАЯ ЗАВИСИМОСТЬ

1

Я встречаю тебя снова в 22, практически в 23. Где же, где же твоя энергия – ее тогда не хватило. Я подумала, что ты слишком много думаешь о себе. И вообще, слишком много думаешь, не знаешь, за что взяться, а в итоге и вовсе ни за что не берешься. Но мы все же, все же оказываемся вместе. Это во многом благодаря мне – тем летом я поняла, что ты не хитрец, а умник. Я увидела твое лицо, и показалось, что ты достоин моего внимания. Мы начали встречаться, но если бы все было так просто. Так трудно объяснить все. Почему мы постоянно ссоримся и расходимся на месяцы? В двух словах этого не объяснить, к сожалению.

Когда я в очередной раз прошу тебя уйти, ты уходишь. И первое время я чувствую облегчение, некоторую свободу. Я независима, мои реакции и настроения больше не связаны с тобой. А потом я начинаю вспоминать все хорошее и прохожу через самую настоящую ломку. Муки от того, что будто бы поступила малодушно, пренебрегла ценным ради мимолетного – утверждения характера и всякой глупости. Я не могу сделать выбор, что мне дороже – моя независимая личность, мой разум или любовь, – и начинаю сходить с ума. Любовь делает меня неадекватной, слабой, жалкой.

Мои состояния усугубляются. Если я прогоняю тебя осенью или зимой, то по утрам мне нестерпимо хочется спать до того времени, когда валяться в кровати станет неприлично. Я открываю глаза, вижу дождь и темноту и не вижу смысла подниматься, идти в душ, надевать одежду. Это не депрессия. Это влияние погоды и отсутствия солнца. Я могу рисовать, но не хочу. Я не потеряла к этому интерес, я не могу сказать, что у меня нет вкуса к жизни. Просто в какие-то дни мне проще ничем не заниматься: я чувствую, что равнодушие съедает меня, и даже это меня не пугает.

2

23 года. Со времени близкого знакомства с тобой прошло 2 года. Я поняла, что такое короткие падения. Длинные – это те, в которые ты погружаешься и из которых очень трудно выбраться. Ты в густом тумане, и дни похожи на ночи, ночи, вероятно, страшнее, потому что весь день спала и совершенно, совершенно нет сил бодрствовать. Это долгая, долгая история. А короткие падения – это когда ты делаешь что-то не так, и в ответ у меня в груди что-то обрывается, и я падаю. И только ты можешь меня поймать и уберечь. Это ужасающая зависимость, меня она раздражает. Я сразу лишаюсь сил, будто душа от твоих слов покинула тело. Я сглатываю, а внутри что-то не так, и пока ты не исправишь то, что натворил, я ни на что не способна.