Тритон ловит свой хвост (СИ)

«…Не сразу удалось нам сфокусировать небесную трубу в нужной точке. Расстояние от Мира до желудка божества считалось величиной неопределённой, исчисление его каралось. Слава Тритону, мы живём в более просвещённые времена, и попытки расстояние это расчислить не прекращаются. Теперь же, обладая небесной трубой Рогула-Калама…» — здесь почтенного мастера подвела скромность и он впервые именовал прибор таким образом. Гур Угон согласен был его простить. Мастеру Каламу принадлежала только идея, реализация же полностью стала результатом труда мастеров Рогула и Гидрини. Мастер Гидрини создал для небесной трубы специальной конструкции окуляр, который теперь по праву носит его имя. — «…Первым к Оку Гидрини встал я. Некоторое время потребовалось, дабы добиться резкого изображения. То же, что я увидел после этого, заставило моё дыхание пресечься! Кагригор ошибся. Песчаная пыль не имела отношения к цвету неба. Нас окружала огромная полость желтовато-коричневого цвета. Поверхность её напоминала камень, но дрожала и как будто плыла перед глазами. Её делили перемычки и прожилки, внутренность которых светилась красным. То, любезные мои читатели, была кровь Великого Тритона, красная горячая кровь. Великий Тритон был реален, жрецы оказались правы! Великий Тритон жил и дышал, и внутреннее строение его желудка не отличалось от строения желудка любого живого существа. Мир, когда я это увидел, перевернул мою жизнь, я…»

Гур Угон закрыл «Записи…», теперь уже окончательно. Далее мастер Рогул пытался объяснить противоречия и смутные места учения культистов. Остроумно и умело, привлекая всю силу хорошо организованного ума. Правда, противоречия от этого не исчезли, и это понимали высшие иерархи культа Великого Тритона. Поэтому они благословили Гура Угона на изготовление более мощной Небесной трубы.

И дали денег.

На душе Гура Угона было смутно. Сегодня — первый пуск нового прибора. Он должен окончательно доказать истинность культа. И ректор боялся, что так и будет, но ничего не мог поделать с собственным любопытством.

В дверь постучали.

— Да! — не оборачиваясь, бросил Гур Угон.

— Всё готово, господин ректор, — сказал вошедший письмоводитель. — Ждём только вас.

— Не включали?

— Только тестовый прогон, — улыбнулся письмоводитель. — Мы понимаем, что это для вас значит, господин Гур Угон, первому взглянуть в око Гидрини этого гиганта.

— Хорошо, идёмте.

Не включали они, как же! Быть того не может, чтобы не попробовали! Противно это человеческой природе. Человек любопытен, поэтому стал человеком. Ему интересно всё новое. Даже если это новое опасно, кто-то обязательно полезет пощупать своими руками, а тут — Небесная труба, она даже током ударить не может. Включали, обязательно включали, но морда у письмоводителя бесстрастная, будто он ни при чём. Хорошо, поверим. Он всё равно станет первым. Первым, кто поймёт и сделает выводы. Техники они и есть техники, работники руками, не мыслители.

Письмоводитель предупредительно открыл перед ним двери подъёмника. Гур Угон кивнул, шагая внутрь. Письмоводитель скромно встал в уголке. Ишь, морда не бесстрастная всё же, а загадочная какая! Заглядывали, как есть заглядывали! Ладно, и Тритон с вами.

Подъёмник вынес их на смотровую площадку, под чистое ночное небо. Желтоватое, как в «Записках…» почтенного Рогула. Впрочем, каким ему ещё быть? Небу нет дела, кто и когда на него смотрит, ректор университета с Небесной трубой, или это дикарь-собиратель обратил вверх равнодушный взгляд.

Его встретил помощник, Гаспиа.

— Всё готово, господин Гур Угон.

А глаза-то, глаза-то блестят! Хороший человек Гаспиа, умница, не зря он его приблизил, а ведь не удержался, заглянул! Ох, Тритон… Ладно, ныне не об этом. Можно было обойтись без «Записок…», самому прогнать все тесты, нечего теперь. Нервы он успокаивал!

Кивнув Гаспиа, ректор прошёл к Небесной трубе. Прибор ждал его, включенный, разогретый, еле уловимо пахнущий смазкой. Око Гидрини скромно прикрыто колпачком.

— Хоть ты признайся, — сказал ректор, садясь в кресло наблюдателя, — смотрели ведь?

— Признаюсь, — не стал отпираться помощник.

— В небо смотрели?

— Конечно. Не девиц же в море разглядывать?

— И что там?

— Стена с прожилками, — повёл плечами Гаспиа.

— Стена… — проворчал Гур Угон и снял колпачок. — Это я и так знаю.

Он тронул пульт, пробежался по нему тонкими, нервными пальцами. С пультом он мог работать не глядя, сам его разрабатывал, часами стоял за спинами мастеров, следил за точностью исполнения. Нервы им наверняка вымотал. Клянут его мастера, да и Тритон с ними!