Тритон ловит свой хвост (СИ)

— А то, дружище, что уран всегда есть в составе гранита, а ты недавно облицовку фасада поменял, как раз гранит поставил. Уран распадается, радон образуется и стекает вниз, он же тяжёлый.

— И что теперь? — потерянно спросил Жогин.

— Ничего! — хлопнул его по плечу Антон. — За месяц-другой вся радиация сойдёт на нет, да и сколько там этой радиации.

Глава 3

Взревели трубы, барабаны забили тревожно, и ворота во внутренние помещения храма отворились. Первыми в два ряда шли, наклонившись вперёд и отставив в сторону одну руку, шестеро нагих девушек, обозначавших священных урмалов. Серебряная упряжь, на головах золочёные рожки, а между рядами — полированного дерева шест, который девушки сами и несли, прихватив второй рукой. С переднего конца шеста скалилась страхолюдная морда, задний конец тащил за собою открытую повозку. В ней сидела старая жрица, тоже нагая, а за повозкой, привязанная за шею цепью, шагала Он Си. Покачивалась из стороны в сторону, голова моталась из стороны в сторону. Опоили жрецы, да и как иначе победить страх?

Ил Су скрипнул зубами. Милую опоили, а его обманули. Сказали, что приболела Он Си, не может выйти на крыльцо храма, в горячке лежит. А оно — вон как…

Барабанщики, блестящие от пота, ускорились. Дум-дум-дум! Ду-дум! Ду-ду-дум! Дум-дум-дум! Ду-дум! Ду-ду-дум! Дум-дум-дум! Ду-дум! Ду-ду-дум! Шорох пробежал по круглому залу, поднялся ярусами вверх, разбился о купол. Люди, собравшиеся в храме, подавались вперёд, тянули руки. Примета такая: если коснёшься храмовницы, то весь год будет тебе сопутствовать удача. Коли тронешь жертву, то удача удвоится и утроится. Вот и стремился всякий попасть в первые ряды. Оттуда, если постараться, то можно и дотянуться. Знали об этой примете жрецы? Наверняка. Процессия двигалась медленно, но всякая дорога когда-нибудь кончается. Завершив круг, упряжка остановилась. Служка выскочил из темноты, с поклоном подал жрице руку, помогая сойти с повозки. Другой отцепил от повозки цепь и встал недвижно, как каменный. Снова заскрипели колёса и девушки-урмалы, увлекая повозку за собой, выбежали из зала. Ворота за ними закрылись.

Жрица подняла руку. Трубы и барабаны замолчали, звуки в зале стихли, настала тишина, которую нарушала только Он Си. Она бормотала что-то непонятное, качала головой, переступала с ноги на ногу, отчего браслеты на её лодыжках тихонько звенели.

— На колени! — сказала жрицы густым, совсем не женским голосом. Толпа одним движением преклонила колени, и Ил Су вместе со всеми. И не хотел, а упал, и даже дышал через раз, так неотвратима была сила приказа.

— Пощади, о Великий Тритон! — заговорила жрица. — Пощади народ свой, ибо черви суть и прах под твоими ногами, коими попираешь Вселенную. Всё от Тебя, предвечный Отец и Мать, и нет мощнее Тебя! Прими жертву нашу, ибо любим Тебя всем сердцем, и отдаём Тебе лучшее, что есть среди нас!

Старуха роняла слова медленно, как камни, и как камни, слова эти бились в огромном храме и головах верующих. После каждого слова коротко стукали барабаны, и тут же затихали.

— Приди, о Великий Тритон! — Голос жрицы взвился под потолок, и огонь факелов дёрнулся, словно испугавшись. — Приди, возьми своё!

Барабаны застучали быстро-быстро. Из тёмных углов выскочили новые служки, ухватились за цепи, выглядывавшие из земляного пола, рванули. Узлами вспухли мышцы на голых спинах, задрожали напряжённые руки и ноги.

— И раз! — закричала жрица, и трубы заревели.

— И два! — завопила она, а трубы вторили.

— И три!

Заскрипело, загудело. В земляном полу возникла чёрная щель. Расширилась, служки чуть не лежали, пядь за пядью сдвигая огромную крышку. Потянуло промозглым холодом, факельный свет отразился от тёмной неподвижной воды.

— Приди! — призвала жрицы совсем уж замогильным голосом.

Вода заволновалась. Два выпуклых глаза приподнялись над нею. Вода вспухла горбом, и наружу полез группий. Короткая, словно обрубленная морда. Клыки торчат из углов пасти, бугристая, бородавчатая кожа. Лапы как тумбы, брюхо мешком свисает между ними, мощный хвост с двумя рядами плоских зубцов-лезвий. Ноздри зверя открылись и затрепетали, по залу поплыл тяжёлых дух разрытой земли и гнилой воды.

Люди ахнули, и Ил Су вместе с ними. Уж сколько раз он был свидетелем появления группия, а ужасался как в первый раз. Но… сегодня в жертву предназначена Он Си!.. Это несправедливо, несправедливо, несправедливо! Она так молода, она и не жила вовсе!

Тем временем группий раззявил пасть и выпустил длинный, раздвоенный на конце язык. Липкая слюна тянулась за ним, спадала на пол густыми каплями. Языком этим группий коснулся Он Си, хлестнул по спине, огладил бедро. Он Си дрогнула, отпрянула. Уж на что она была не в себе, но близость чудовища нарушила её сон.

— Нет… — беспомощно прошептала Он Си. — Не надо, я не хочу!..

— Возьми своё, — пророкотала жрица, — Великий Тритон!

Ещё один служка выскочил из темноты. Длинной пикой он кольнул группия в ляжку. Зверь заворчал, ударил задней лапой. Ударил пустоту, потому что служка успел отпрыгнуть в сторону — и снова ударил копьём. Потом ещё и ещё.