Тринкет

Меж верхушек листвы брёл по саду я, вдруг —
Королева стоит, без придворных и слуг.
На старинный бордюр оперлась величаво:
«Мой любезный Артур, доставьте мне чаю!»

Ваше величество, ей отвечаю,
В количестве нужном добуду вам чаю
И маршрут кораблей обозначу я сам,
Какой сорт вам милей — дарджилинг иль ассам?

Но короной качая, мэм стала сердиться:
«Как попить мне чайку без твоих экспедиций?»
Щелкнул я каблуком — цель понятная, мэм,
Кипяток, молоко я найду без проблем!

Ради леди такой я все быстро добыл,
Заодно по пути двух драконов побил.
«Вуаля, же ревви, угощенье готово!
Я принес вам трактир и вдобавок корову».

Раскричалась она… Что я сделал не так?
Был — «любезный Артур», стал — «зеленый дурак».

— Как ты смеешь… свои пошлые песенки про него, поверженного… — произнесла побледневшая от негодования Августина. — Да ты в подметки ему не годишься!

— Опять не оценили… Ну ладно, — смущенный Кот поманил Джорджа. — Что будет, если кусок мыла засунуть в микроволновку?

Джордж пожал плечами.

— Двоечник, — констатировал Кот.

— Ты учишь только плохому, — заметила Августина.

— Поговорим тогда о хорошем. Боже мой, какие счастливые, счастливые дети! Что у вас там за трудности?

— Я потерял Питера, — сказал Джордж. — А тетю Мэри шкатулка свела с ума, она превратилась в ведьму, летает по ночам на метле, держит Брэнду в плену. Нельзя ли все повернуть обратно и отправить нас домой?

— Милые мои, это невозможно, — сказал Кот.

— А зачем же вы к нам голубя прислали?

— Я к вам никого не посылал.

Августина уронила половник.

Поджав губы, она поставила на стол десерт: крем, фрукты в вазе и торт — зеленую змейку с красными глазами из фруктового мармелада, носом из шоколадного драже и зубами из белых лакричных конфет.

Кот отковырнул у змейки зуб, пожевал и совсем другим тоном произнес:

— Кого не люблю, так это врунов и трусов.

«Ну и подлый же он», — подумал Джордж.

Кот покосился на Джорджа и с подозрением спросил:

— Чтоооо?… Как вы меня сейчас назвали?

Он взял в руки десертную ложечку, собираясь заняться золотистым кремом из яиц и молока.

Тут одно из яблок само выпрыгнуло из вазы, плюхнулось в крем, обдав Кота густыми желтыми брызгами.

— Августина, прекрати, — схватился Кот за салфетку. Но яблоко последним прыжком ловко влетело ему в раскрытый рот, запечатав его. Кот сам стал красным, как это яблоко, замолотил руками.

— А ну, тихо! — приказала Августина.

И он послушно замер.

— Не смей говорить про трусов и врунов. Я знаю, что творится в королевстве. Где второй мальчик, Питер?

Яблоко вылетело у Кота изо рта, он начал отплевываться:

— Что я говорил… тьфу… что говорил, не видел я его, — он сделал самые честные глаза, на которые был способен, выпучил их на Августину, но они предательски моргнули.

— Отвечай правду!

— Я… ба… па… — растерялся Кот и вдруг завопил. — И вообще, почему вы вмешиваетесь в мою личную жизнь!

— Хотел отнять у них обещанное сокровище? — еще звонче заговорила Августина, кивая в сторону Джорджа. — Все то тебе мало было?

— Ну не все же по мелким поручениям носиться — не мальчишка давно, — посмотрел Кот в потолок. — Раньше царапины были на морде, а теперь больше спине достаётся. Старость не за горами, надо позаботиться о себе.

— Я до последней минуты надеялась, что ты одумаешься, — уголки губ принцессы попозли вниз, но она справилась с этим. — Скажи еще, что ты не шпионил за ними!

— Да кто за ними шпионил, — картинно возмутился Кот. — Сами сюда пришли, и вдобавок сокровище требуют… А вот он, — Кот ткнул пальцем в Джорджа, — настоящий жулик. Украл товар из магазина!

Джордж опустил голову под удивленным взглядом принцессы. Натворил дел — приходится расплачиваться. Невозможно было свалить вину на Кота, разбойников, ведьму тетю Мэри или Гусеницу.

— Достаточно, — раскрасневшаяся от гнева Августина перевела глаза обратно на Кота. — Все эти годы я боялась тебя обидеть, поэтому ты раздулся от самомнения. Сейчас я тебе напомню — кто я, и кто ты.

Принцесса зажмурила глаза, стиснула зубы.

Кот был взбудоражен, но слушал теперь вполуха — он заметил что-то на своей ладони и это его испугало еще больше.

— Подожди, подожди… Караул! Что творится — я уволен из привратников! — закричал он, поднимая вверх руки, как будто сдавался в плен, и показал Августине свою пухлую ладонь. Изображение ключа на ней бледнело, бледнело, пока совсем не пропало. — Смотрите… От меня больше ничего не зависит!