Тринадцатый Койот (ЛП)

Крейвен снова посмотрел на свое лысое запястье. Он закатал рукав рубашки, и волосы на руках поднялись вместе с ним, сдуваясь, как кошка, сбрасывающая зимнюю шерсть. Черные варикозные вены на его седеющей коже были похожи на разбитые окна. Он отвернулся, подавив рыдание. Насколько жесток был Бог? Если Крейвену суждено умереть ужасной, раковой смертью, неужели нельзя было подождать еще немного, чтобы он мог рассказать о своем великом открытии медицинскому сообществу и тем самым закрепить свое имя в учебниках истории? Даже такая непонятная смерть, как эта, была бы менее болезненной, если бы он знал, что оставил свой след в мире науки. Наследие станет его единственным утешением, когда он будет лежать в могиле.

Он не мог так думать. Он преодолеет это, что бы это ни было. Какая-то новая форма проказы, какая-то инопланетная оспа. Возможно, не сердце мертвеца, а сам Крейвен станет медицинской аномалией, которая войдет в учебники истории. Синдром Крэйвена, возможно, они назовут это кахексией. Он застонал и прислонился головой к окну.

Ночь наступила полностью, но растущая луна погрузила землю в бледный сон. В небе пробивалось множество звезд, и Крейвен вспомнил, как он спал под ними во время войны, лежа в своей постели и покуривая трубку, пока его сослуживцы играли в карты и рассказывали о женщинах. Тогда он был намного счастливее — молодой и бодрый. Глядя на прерию, Крейвен увидел, как огромная тень Черной горы поглотила звезды, и перед тем, как лунный свет скрылся за вершиной, он упал на всадников, направлявшихся к поезду. Их лошади с грохотом неслись по земле, и огромные клубы пыли вздымались над ними, как гейзеры. И хотя Крейвен не знал, кто они такие, он каким-то образом догадался, зачем они едут.

Всадников заметили и другие пассажиры. Женщины задыхались. Мужчины закричали. Помощник шерифа Макграт уже достал свою железяку, и когда дверь вагона открылась, по проходу спустились два экспедитора. Нанятые для охраны пассажиров и груза, они вскочили при виде всадников и приготовили оружие. Пока разбойники обменивались несколькими словами с Макгратом, разбойники подъехали к поезду, и лошади рванули с места на полной скорости. Один из преступников уже тянулся к поручням. Старший помощник экспресса вытолкнул пассажира со своего места, присел на него и, подняв револьвер через окно, сделал три выстрела, но всадники не подали признаков вреда в свете дула. Новичок, плохо подготовленный работник экспресса, засыпал порох в ствол своей устаревшей винтовки. Его руки дрожали, и порох сыпался на руки, как черный снег. Когда старший помощник экспресса снова прицелился в окно, он вдруг закричал, и артериальная струя окрасила его лицо в цвет клубники. Он закричал в агонии и упал обратно на сиденье, обрубок его плеча торчал там, где когда-то была рука.

Крейвен задохнулся, когда в окно, откуда стрелял офицер, врезалась клешня чудовища. Она пробила стекло и, ударившись о подоконник, пробила сам поезд, раздирая раму, словно бумагу, пока не образовалась дыра, достаточная для того, чтобы через нее смог пройти громадный мужчина. По всему вагону люди кричали и топтали друг друга, пытаясь спастись, как будто было куда бежать. Крейвен оставался на своем месте, наблюдая, как этот разбойник надвигается на человека, которого он только что изуродовал.

Макграт попытался спасти упавшего экспрессмена. Он открыл огонь по нападавшему и сумел всадить в него по крайней мере одну пулю, но зверочеловек не прекратил нападения. Он рвал экспрессмена волосатыми руками, выбрасывая в воздух красные пучки плоти и осколки костей. Новичок успел собрать свою винтовку, как задняя дверь вагона распахнулась, и внутрь шагнул другой преступник. Он был стройным, с крысиным лицом и грязно-светлыми усиками. Во рту у него была маленькая сигара, а у плеча винтовка Wesson. Он стрелял, уничтожая всех, кто стоял у него на пути. Вагон превратился в ураган паники, покрытые запёкшейся кровью тела корчились, словно в какой-то великой кровавой оргии. Стройный мужчина проложил дорогу следующему разбойнику — бледному всаднику с длинными черными волосами и пожелтевшими собачьими зубами. Один только вид этого человека заставил Крейвена вскрикнуть. Очевидно, это был вожак. Это был человек, который пришел забрать его мир. Крэйвен сжал ранец так крепко, что острие сердца просочилось сквозь верхнюю часть, и стал пытаться закрыть его снова.

Но было уже слишком поздно. Главарь смотрел на Крейвена глазами, похожими на красные драгоценные камни.