Тринадцатый аркан (СИ)

— Нужна сестрёнка, без её свидельства ничего не выйдет. К тому же, она действительно может обладать способностями, такие как мы часто попадают в психбольницы. И ей там плохо, факт. Брата она боится. Не хочет его видеть, судя по материалам личного дела.

— Нет у нее способностей, — Оскар вернулся с кухни. — Ну, может, совсем слабые. И шизанутая она без всяких поправок.

— У него очень развитая эмпатия, — объяснил Минс. — Не телепатия, как в кино, конечно, но похоже.

«Эмпатия у Оскара? Никогда бы не подумал.»

— Верните её где взяли! — потребовал Майер. — Если ты считаешь, что ей там плохо, устрой дурдому проверку нормальными методами, Минс!

— Меня от этих золотых локонов и так на съёмочной площадке тошнит, — проговорил Оскар с отвращением в голосе. — Присоединяюсь к предыдущему оратору.

— Попробую её вылечить, — контрол-фрик поморщился. — Вдруг, получится?

— Она все-таки живой человек, а не подопытная крыса, Джулиан, — проговорил Оскар с сомнением. — Обычно от твоих внушений потом одни проблемы…

— Так вы и проконтролируете, чтобы ей не стало хуже, — заметил Джулиан. — Вдруг мы все-таки можем то, чего не может современная медицина? Мы должны попытаться.

========== Глава 20. Суд ==========

Sie will es und so ist es Brauch

Was sie will bekommt sie auch

© Rammstein, Rosenrot

Что-то зашуршало. В кровати обнаружилась пустая упаковка от чипсов. Райнхард приподнялся на подушке, огляделся и закинул её в дальний угол, где уже валялись пара пустых бутылок, обложка от диска с новой игрой и, кажется, грязные носки. Раньше за чистотой в квартире следил Кирхайс, хотя и не особо фанатично, а теперь Райнхард совершенно забил на это.

Мюзель совершенно не помнил, как оказался в кровати.

«Раз уж уложил меня в постель, мог бы заодно куртку и кроссовки с меня снять. Но, видимо, наши отношения пока зашли не настолько далеко.»

Ему было совсем плохо после нескольких дней почти что непрерывных съёмок. Во время работы он не жаловался, тем более, Оберштайн наконец-то перестал докапываться до его способностей, но после буквально пребывал в полуобморочном состоянии. Он уже даже не знал, расстраиваться ли из-за того, что рядом нет никого из его близких или приятелей, или радоваться этому. По крайней мере, никто не будет ни переживать за него, ни тайно злорадствовать. Сейчас, например, он буквально вырубился и не помнил, как оказался в квартире.

С Джесс они поссорились, точнее, она сначала очень просила никому ничего не говорить, обещая сама все рассказать Жану, и ничего не делала, потом, когда он прямо предложил ей встречаться, отказалась и попросила остаться друзьями, на что уже Райнхард разозлился и хлопнул дверью, заявив, что нельзя дружить с человеком, которого хочешь видеть в своей постели.

В общем, в результате, он остался чуть ли не изгоем — многие на съёмочной площадке отпускали шутки по поводу фотки с удавом, поскольку кто-то подкинул на самое видное место журнал. Оберштайн, правда, заявил, что фото — просто шедевр, после чего шейминг сошёл на нет, но общаться с кем-то из ржавших над ним людей Райнхард принципиально не собирался.

Сложилась странная ситуация — у него никогда в жизни не было столько денег, как сейчас, но Мюзель просто не знал, на что и на кого их тратить. Не было ни времени, ни сил.

Недавно он случайно узнал от Гринхилл, что Джессика с Жаном назначили день свадьбы — и это его особенно разозлило. У Райнхарда было ощущение, что его все бросили. Он очень сильно скучал по Кирхайсу, даже пообещал себе, что будет, как нормальные люди, всегда называть его по имени.

После выхода первого сезона Мюзеля стали узнавать на улицах, у него появились фанаты и фанатки, но они все казались ему просто невероятно глупыми. Почему-то, кстати, особой популярностью он пользовался у несовершеннолетних девочек, геев и старушек, чье внимание казалось ему совершенно излишним. Вроде бы, они его любили, но это не имело никакого отношения к настоящим чувствам, к тому отношению, которое Райнхарду хотелось бы получить.

— Ты очнулся? — силуэт его чуть ли не единственного в последнее время не связанного с работой социального контакта застыл в дверном проёме.

— Да… — «за что он меня ненавидит?» — Вот нечего лицо кривить, Вэньли, я тебя не просил со мной сидеть.

— Я заварил чай, будешь? — проговорил тот с видом, будто делает величайшее одолжение.

— Очередная гадость? — Райнхард никак не мог забыть Вэньли чёрный по краям и ледяной внутри сэндвич, который тот просто пытался разогреть в микроволновке. Какой тёмной магией он добился подобного результата, оставалось загадкой. — Ладно, давай… — пригубив творение волшебника, Мюзель закашлился. — Это не чай.

— Я налил туда бренди, — пожал тот плечами. — Пей, тебе надо отогреться.

«Дрянь редкая.»

— Тебе-то что, — огрызнулся Райнхард, но «чай» все-таки выпил. — Ходишь с таким видом, будто желаешь мне сдохнуть…