Тринадцатая девушка Короля

— Малыш? — хозяйка посмотрела на Мори и тот, словно почувствовав, что мы нуждаемся в его поддержке, порадовал женщину своими ямочками на щечках. — Малыш — это да… Слушайте, так ведь нам в школу помощница нужна! Учителкин муж вот только вчера жаловался, мол, рожать скоро, а замену так и не прислали. Да и вряд ли пришлют — кто к нам ехать захочет? А сама она не справляется уже…

— Учителка, — протянула Рейя и с сомнением посмотрела на меня.

— Помощница, — тут же исправили ее. — За порядком смотреть, класс к работе приготовить, делать все, что начальница скажет… Платят не то чтобы ах, но зато о жилье думать не надо, прямо при школе домик есть. Сейчас он пустует, а раньше в нем учителка жила. Пока замуж не вышла.

Домик при школе — это хорошо. Это очень-очень хорошо! Даже лучше, чем мифический Папаша Мо. Но, как говорится, преждевременная радость — первый признак скорого разочарования. Вот и сейчас хозяйка ласково посмотрела на наши радостные лица и припечатала:

— На представление Папаше Мо вам все равно деньги собрать надо. По всему видно, вы девочки хорошие, хоть и на гитарок[43] похожи. Может, еще и мажини?

— Да откуда? Да если бы! Да какие мажини! — в один голос запричитали мы с Рейкой.

— Тогда точно надо, — отрезала женщина, решительно поднимаясь из-за стола. — В наш Красный Квартал со всего региона мужики приезжают, да и граница рядом. По праздникам и на каникулах пристань от иностранцев так и ломится, всем охота в наш Веселый дом заглянуть. Говорят, один из лучших в Королевстве, если не считать тех, что в самом Лэнаре. Не то чтобы мы гордились этим фактом… — по всему выходило, что они тут этим фактом именно что гордились, но я благоразумно промолчала, не став спрашивать ни о Веселом доме, ни о гитарках, на которых мы были так похожи. — В общем, с учителкой я вас сведу, а как устроитесь, обязательно к Папаше загляните. Он мужик добрый, хоть с виду и не скажешь. Уверена, позволит вам пай частями выплатить… Ну, или, конечно, вы всегда можете пойти в Веселый дом. Молодые, красивые. Вас возьмут.

— Спасибо, но лучше к учительнице! — в один голос воскликнули мы с Рей, разумно усмотрев некоторую связь между названиями Веселый дом и Грязный Двор.

В общем, в тот день Рейя в Храм так и не попала. Сначала мы с местной учителкой знакомились, потом нам ее муж домик показывал — грязный и до потолка заросший пылью. И это я уже не говорю, до какой степени он выстыл — нечего было и думать о том, чтобы перевозить сюда ребенка. Так что мы до ночи драили полы и перестирывали постельное. Топили печь в большой комнате, которая была одновременно кухней и гостиной, и камин в малой спальне. Выколачивали тоненькие самотканые ковровые дорожки, раскатав их по серебристо-белому, хрустящему снежку. Начищали покрытые копотью котелки и сковородки.

А уже утром Рейя пошла сдаваться в Храм, а я, прихватив Мори, направила стопы к Папаше Мо.

Дорогу к его дому найти было несложно.

— Минуешь главную площадь, рынок, а возле музыкального училища свернешь на узенькую улочку, — объясняла мне хозяйка постоялого двора, — не бойся, мимо не пройдешь, она и в самом деле узенькая-узенькая. И вот по ней прямо в Красный квартал выйдешь, а там, если сама не увидишь, у любого спроси, где тут инн «У папы Мо»…

— Я поняла, спасибо, тетушка Ваппу, — выкрикнула я и, махнув рукой маленькой женщине, побежала по хрустящему снежку в сторону главной площади.

Мори я посадила на широкий деревянный лист с бортиками, который тут называли «детским скатом», у нас эту же вещь — только более удобную из-за специального ограждения, за которое малыши могли держаться, чтобы не выпасть во время быстрой езды, — называли полозами, но Мори, по всему было видно, с детскими скатами был знаком не понаслышке, улегся радостно на пузо, прямо поперек мягкой шкурки, которой я застелила эту своеобразную повозку, и нетерпеливо задрыгал ножками, мол, давай, Эстэри, не стой на месте, а беги быстро-быстро, чтоб в ушах свистело.

Ну, я и побежала. По улочке до главной площади, мимо ратуши и дома градоначальника, за рынок, прямо к музыкальному училищу, под радостный писк, который стимулировал к быстрому бегу лучше, чем любые нотации Рэйху и грустные взгляды Роя.

Рой…

Я взгрустнула и тут же запретила себе думать о старшем рабе и братках, что ушли вместе с ним, веря, что все живы, надеясь, что на свободе, что почувствовали, когда я отпустила всех на волю… А еще подумала, что все что угодно готова отдать за то, чтобы Рой сейчас был рядом со мной — к хорошему так легко и так быстро привыкаешь, а я от него видела только заботу, да такую искреннюю, что не от каждого близкого человека увидишь.

— Ау, — возмущенно выкрикнул Мори из-за того, что я замедлила свой бег, и тут же откуда-то из городской канавы послышалось такое же возмущенное, но при этом немного жалобное:

— Ау-р-р-р.