Тринадцатая девушка Короля

   – Тебя это пугает? – заботливо спросил он и наклонился, внимательно вглядываясь мне в глаза – хвала Живой воде, мне хватило ума повязать джу не абы как, а самым что ни на есть традиционным способом, уж и не знаю, почему. Я чаще шапочку Рейкину надевала, или все тот же джу, но не по старинки, а на новомодный манер, завязав концы в массивный узел на затылке.

   Потрясла головой, то ли отгоняя непонятное, пугающе щемящее чувство, возникшее где-то под левой лопаткой, то ли отвечая на вопрос молодого шерха. Нет, он меня не пугал. Меня, скорее, пугала собственная странная реакция. Он еще о чем-то спрашивал, а я отвечала, кажется, невпопад, а сама смотрела в его голубые глаза и думала, что бедняге, видать, холодно в этом мундирчике-то. Вон губы как побледнели, а на щеках ни следа от морозного румянца – первый признак если не полного или частичного обморожения, то уж точно того, что человек промерз до костей.

   – Может, тебя обидел кто? – вдруг спросил этот странный шерх и почему-то раздраженно повел смоляной бровью. – Помощь нужна? Могу разобраться…

   Чувство было такое, словно меня дикий васк копытом лягнул прямо в грудь.

   – Разобраться? – я зачем-то подняла руку и потрогала ткань вожделенного мундира. – Слушай, холодно небось...

   Он удивленно моргнул, а потом, коротко вскрикнув, закатил глаза и свалился прямо к моим ногам. Рейке все-таки улыбнулось счастье и она смогла найти и шерха, и совершенно забывшую о реальности меня.

   Хотя какое уж там счастье?! Как вспомню, как мы под чернеющим предгрозовым небом под гору тащили парня, сгрузив его бессознательное тельце на детский скат, так вздрогну. Потому что шерх этот только на вид казался тощим, а на поверку весил, как туша домашнего откормленного васка, я упрела вся, пока мы его до Храма дотащили… А когда раздевать начали, от меня вообще пар, как от печки валил, несмотря на то, что с неба давно уже сыпала снежная крупа, из-за которой на четверть сома ничего видно не было.

   – Эр!! – перекрикивая вой вьюги, проорала Рейка. – Не спи на ходу! Идем скорее! Время уходит, а мне надо еще Инайе пару ласковых пропеть, повезет, если успею, пока остальные девчонки-помощницы не пришли.

   Повезло.

   Один раз. А потом – как отрезало. Будто проклял кто или сглазил… потому что и с землячками переговорить не успели, потому что нас вездесущий шерх опередил. И мало того, что опередил, мало того, что узнал, что год назад в Лэнар прибыли не двенадцать, а тринадцать королевских жертвенных девственниц, так ему еще наши сплетницы умудрились про меня такой ерунды на уши навешать, что волосы дыбом… ну, как про меня?.. Они-то рассказывали про вдову Эстэри-на-Йо-на-Куули… Про характер мой – ее – гадкий, про нрав дурной, да про то, как я едва половину Большого Озера не изничтожила, пока в комнату Короля прорывалась… а я слушала и удивлялась. Вот же балаболки! Даже близко меня не помнят – а как иначе, если ни одна из них меня не узнала, пока я их на постой устраивала? – но языками при этом чешут будь здоров. И врут, как сивые морги, и заигрывают со столичным шерхом так нагло и откровенно, что у меня от стыда уши краснели и щеки пятнами покрывались.

   Но самым страшным было даже не то, что девчонки вскрыли наши карты – мы с Рейей знали, что рано или поздно это все равно случится, просто хотели выторговать себе еще один годик. Ужаснее всего было то, что шерх этот Рейку не просто увидел и запомнил – несмотря на все ее пение – он ее, в придачу ко всему, увидел настоящей. То есть на него не только ее дар сирены не подействовал, но и флер хамелеона остался незамеченным, будто его и не было вовсе. Нет, потом-то он и на нее и на меня смотрел так, будто видел впервые, хотя я, надо сказать, пережила пару неприятных мгновений, когда шерх шипел мне обличительно, прямо в лицо:

   – Это ты!! – и глазами при этом сверкал так яростно, что я невольно попятилась. Спасибо Инайе, заступилась. Уж и не знаю, что бы я делала без ее помощи.

   Впрочем, я очень быстро снова вляпалась в историю, причем так, что ни Инайя, ни кто-либо другой помочь уже не смог бы. Попалась, как последняя дурочка на одном из вульгарных заклинаний. И ведь самое обидное что? Браслетик шерховский я в полмига снять могу, да что толку? Он-то на Рейкино пение не ведется, так что по всему выходило, что ехать мне с ним в столицу. И не беда, коли в седмицу обернусь. А коли нет? Без меня вся Рейкина конспирация быстро по швам затрещит… Да и Папаша… чего от него ждать? Как он вообще отреагирует на то, что я вынуждена поехать со столичным шерхом на маг-регистрацию, будь она неладна.

   Нет, он-то улыбался да смотрел на меня хитро-хитро, а мне от его взглядов так тошно становилось, что хоть в воду… Да к тому же я изрядно злая была из-за всего, что в последние несколько суток случилось, начиная с мальчишки-вора и заканчивая произошедшим в Храме. А тут еще и Папаша этот ухмыляется, намеки разные неприличные делает, а я… я слушала-слушала и вдруг поняла. Все! Надоело! Не могу больше! Видеть его не хочу!