Трильби

Когда они вернулись в гостиницу, чтобы переодеться и пообедать, оказалось, у Лэрда нет белых перчаток, в которых полагалось идти на концерт, и они решили пройтись по бульвару до галантерейного магазина, весьма роскошного и фешенебельного. При входе они были любезно встречены «патроном», маленьким толстеньким буржуа. Со словами: «Пару белых перчаток господину», — он направил их к высокому, изящно одетому молодому приказчику с аристократической внешностью.

Вообразите себе удивление трех друзей, когда они узнали в нем Додора!

Жизнерадостный, неотразимый Додор, совершенно не смущаясь своей новой ролью, пылко выразил свой восторг от встречи с ними и представил их своему патрону, его жене и дочери: месье, мадам и мадемуазель Пассфиль. Вскоре стало совершенно ясно, что, несмотря на свою скромную должность, Додор — любимец патрона и особенно его дочки. Месье Пассфиль пригласил наших трех героев остаться на обед, но они сошлись на компромиссе, пригласив Додора отобедать с ними в гостинице, на что он, не задумываясь, согласился.

Благодаря Додору обед прошел весьма оживленно, и они вскоре забыли о грустных впечатлениях этого дня.

От Додора они узнали, что ему не досталось ни копейки в наследство, а посему он вынужден был оставить армию и в продолжение двух лет вел бухгалтерские книги у папаши Пассфиля и обслуживал его покупателей. Завоевав расположение жены и в особенности дочери, он в недалеком будущем станет не только компаньоном своего хозяина, но и его зятем, так как сумел внушить супругам Пассфиль, что, несмотря на его бедность, сочетаясь браком с Риголо де Лафарсом, их дочь делает поистине блестящую партию.

Его шурин, сэр Джек Ривс, давно поставил на нем крест, но сестра Додора, после некоторого размышления, решила, что женитьба на девице Пассфиль — это далеко не худшее, на что он способен; во всяком случае, он будет редко показываться в Англии, а это уже утешение! Недавно, проездом через Парник, она посетила семью Пассфиль и своим великолепием совершенно ослепила их. И не удивительно, ведь миссис Джек Ривс считается одной из самых красивых и элегантных молодых женщин в Лондоне. Изящнейшая из изящных.

— А как поживает Зузу? — спросил Билли.

— А, старина Гонтран? Я редко его вижу. Вы, конечно, понимаете, мы больше не встречаемся в обществе, и не потому, что кто-то из нас гордец! Но он лейтенант гвардии — офицер! Кроме того, умер его брат, и он унаследовал титул герцога де ла Рошмартель. Он большой баловень императрицы, так как смешит ее чаще, чем кто-либо другой! Сейчас высматривает себе в жены самую богатую наследницу и, безусловно, подхватит ее — с таким именем, как у него! Говорят, он уже нашел — мисс Лавиния Хонкс из Чикаго. Двадцать миллионов долларов! Во всяком случае так сообщает светская хроника «Фигаро».

Затем Додор рассказал им новости о других старых друзьях, и они не расставались, пока не наступило время отправляться в Цирк Башибузуков. Они условились с ним о совместном обеде на следующий день в обществе его будущей семьи.

По улице Сен-Оноре тянулись нескончаемой вереницей в два ряда кареты и экипажи, медленно двигаясь к главному подъезду огромного концертного зала в Цирке Башибузуков. Хотелось бы мне знать, стоит ли он на месте и посейчас? Бьюсь об заклад, что нет! Как раз в тот период Вторую империю охватила жажда разрушения и «построения» (если такое слово существует), и я не сомневаюсь, что мои читатели парижане напрасно стали бы теперь искать Цирк Башибузуков.

Наших друзей провели к их креслам, и они начали с удивлением озираться вокруг. Это было еще до того, как в Лондоне выстроили концертный зал Альберта, и они еще в жизни не видывали такого огромного великолепного помещения, отделанного с царской роскошью, увешанного золотым, алым и белым бархатом, сияющего ослепительным светом люстр и сверху донизу заполненного публикой, которая все прибывала в несметном количестве.

Подмостки, крытые малиновым сукном, возвышались перед служебным выходом, откуда когда-то выбегали на арену кони со своими ловкими наездниками, и пара веселых английских клоунов, и красавцы с величественной осанкой, в длинных сюртуках с сверкающими пуговицами, в высоких мягких сапожках, с длинными бичами в руках — блестящие шталмейстеры!

Перед подмостками для сцены стояли другие, пониже — для оркестра. Дальше полукругом тянулись кресла партера, а над ними — ложи. Выход на сцену скрывали две портьеры из алого бархата, по бокам каждой из них стоял наготове маленький паж, чтобы раздвинуть их для дивы.

Небольшая дверца за сценой вела в оркестр, где стояло около сорока стульев и пюпитров для музыкантов.