Триктрак

Некоторое время спустя открыла дверь своего номера в гостинице, скинула пальто и сапоги, рухнула в кресло и просидела так с полчаса, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Затем выпила таблетку и, отправившись в ванную, попыталась разглядеть состояние наклейки на голове. Боль в ушибленном месте прошла, но срывать пластырь я побоялась. Забралась под душ, использовав весь флакончик пахучего геля, и чистая, и душистая, завернутая в толстое гостиничное полотенце, снова села в кресло — сохнуть и размышлять.

Итак, все, или почти все, тайны раскрыты, преступники пойманы, Джеймс Монтгомери спасен, оказавшись обладателем сокровища национального значения. А я всё-таки сыграла позитивную роль, невольно став помехой на пути злоумышленников. Поставив фоном эту успокоительную мысль, я приняла первое решение: объяснить Джеймсу, что мой приезд был ошибкой, обосновав это чем угодно — тоской по родине, несовместимостью, недостаточностью одной симпатии, чтобы строить совместную жизнь и так далее. Логично подступила мысль, что он, возможно, хочет сообщить мне то же самое — что я ему не подхожу и так далее. Такой расклад сразу облегчил бы задачу, точнее, свел бы её к нулю. Но я тотчас поймала себя на мысли, что, если бы так случилось, мне было бы обидно, немножко. Бабское свойство — собака на сене. А Джеймс — богатый жених, и как бы было хорошо пожить хоть немного, не задумываясь о средствах к существованию. Циничная мысль о богатстве Джеймса потянула за собой нервное хихиканье над собой и необходимость подсчитать свои ресурсы. Если не менять билет, то до отъезда остаётся чуть больше недели, и больше половины моих наличных уйдет на оплату гостиничного номера. Есть ещё кредитка, которая, возможно, сработает, а, возможно, и нет. В крайнем случае рискну попроситься к миссис Боу сделать уборку или… займу у инспектора Нейтана. Мне вдруг стало весело, словно девчонке, пускающейся в неведомое, но желанное путешествие. Может быть, перед отъездом, даже удастся съездить в Лондон, пройтись по Уайт Холлу и Трафальгарской площади, взглянуть на здания Парламента, Тауэр и Вестминстерское аббатство, на Эроса, что стреляет из лука на Пикадилли, на… Я одернула себя, тормознув неуместные в сложившейся ситуации мечты. Сейчас нужно собраться перед разговором с Джеймсом, а прочее — потом. «Прочее» было смутно, глупо, наивно, и его следовало принять, как овеянную романтикой и моим воображением историю. Но я не смогла остановиться и начала перебирать в памяти встречи с суровым инспектором Питером Нейтаном. Вот я засыпаю в его автомобиле на пути из Истборна, и он несёт меня на руках в свой дом. Впрочем, последнего я не помнила, и это придавало моменту еще большую пикантность. Вот мы завтракаем вместе в его доме и обедаем в рыбной харчевне на берегу. Вот он приходит сюда, в этот номер. Я огляделась, впав в легкую панику, словно инспектор мог материализоваться, обнаружив меня в неглиже. Ах, да что там, это было бы… забавно. Вот мы играем с ним в нарды, и я постоянно проигрываю…

Я отказываюсь от Джеймса не только из-за понимания, что не могу и не хочу жить с ним, я отказываюсь от него из-за эфемерной влюблённости, да-да, влюблённости в полицейского инспектора Питера Нейтана, которому я, разумеется, совершенно безразлична. Ну что ж, не в первый раз… Мне не везёт ни в любви, ни в триктраке. Кстати, у него так и остались мои нарды, следовательно, имеется шанс встретиться с ним ещё раз.

Стрелки часов приближались к двум, когда я начала собираться. Нужно отправить письмо дочери, да и просто прогуляться по улице, чтобы прийти к Джеймсу с более-менее свежей головой. Оделась тщательно, перебрав весь имеющийся гардероб. Остановилась на строгой паре — серая юбка-джерси длиной чуть ниже колен и трикотажный блузон лилового оттенка, удачно скрадывающий полноту. Испорченную раной прическу прикрыла шарфом, постаравшись завязать его более-менее затейливо. Когда застегивала молнию на левом сапоге, зазвенел телефон. Допрыгала до стола на одной ноге — дежурная сообщила, что меня вызывают. Спустилась на ресепшен, в трубке звучал мужской голос. Переспросив пару раз, поняла, что звонит сержант Уиллоби. Он напомнил, что требуются мои показания по делу Монтгомери, и меня ждут в полицейском участке по адресу, который он старательно продиктовал мне пару раз.

— Приеду сегодня, — пообещала я.