Тридцать три несчастья

– Со школы он подсел на наркоту. Никита его лечил, и вроде успешно, но случилась драка подростков. Травма головы. Эпилептический припадок. Почему-то Никита решил, что это так же постыдно, как наркомания. Возил по разным клиникам, везде говорили, что поддержать здоровье можно, а совсем вылечить нельзя. Там у него в мозгах какой-то сосудистый узел с рождения. И травма спровоцировала болезнь. А может, переходный возраст. Сначала приступы были раз в год, потом чаще. После каждого провал в памяти, заторможенность, потом, вроде, восстанавливался. А потом стало заметно ухудшение. С каждым приступом он как будто утрачивал часть себя. Сейчас он фактически уже не человек. Вот, вроде бы, разговаривает, но, заметь, только о том, что в данный момент видит. Ни памяти, ни чувств. Как утёнок, кто рядом, за тем и идёт. Из клиники забрал сейчас, чтобы лицом посветил и очередную доверенность подписал. В любой момент может уйти в себя и уже не вернуться. И тогда… мои деньги уйдут их двоюродной тётке. Короче, Люба, я твой развод финансово компенсирую, если ты согласишься на фиктивный брак с Анатолием!

Люба опешила. Но, взглянув на его напряжённое лицо, поняла, что он вполне серьёзен. А потом вспомнила про свои перспективы и выставила вперёд руку:

– Не торопи, дай подумать. Что это уголовщина, я понимаю. Но я сейчас за детей должна бороться. Поэтому, если пригласишь банк ограбить, я сразу отказываться не буду. Сначала риски оценю.

– По документам он здоров. Всё это время Никита содержал его в частной клинике, где у него две истории болезни. В официальной только депрессия. Поэтому дееспособным считается, если, к примеру, запрос от правоохранительных органов – вполне здоровый человек. Когда наступит полная деменция, тогда уж… но задним числом доказать, что он уже давно… ну, не получится!

– А что тебе даст наличие жены у Толика?

– Брачный договор. По нему у вас будут раздельные счета, на доходы друг друга вы обязуетесь не претендовать. Только в качестве свадебного подарка он передаёт небольшую фирму, она зарегистрирована как ИП.

– Ясно. Через эти «Рога и копыта» ты деньги из вашей совместной фирмы выводишь.

– Не совсем так. Я через неё все дела веду. Наша совместная в безопасности. Там в учредительных документах предусмотрено, что мы свои доли не можем ни на сторону продать, ни по наследству передать. Расширение списка акционеров невозможно. Кто жив, тот и владелец. В случае смерти одного из акционеров его наследникам выплачивается стоимость акций теми из акционеров, кто желает их купить. Так что Никитины акции мне перешли. Там ещё есть несколько акционеров, это мои сотрудники и Толик в том числе. Вся сложность в том, что фирма последние два года стабильно работает почти в нуль. Из-за тестя. Приходится каждый договор дробить и на разных субподрядчиков раскидывать. Я теперь не строитель, я финансист! А столько потерь при переадресации и обналичивании… эти бы энергозатраты, да в мирных целях!

– А просто купить у него эти «Рога»?

– Тесть внимательно отслеживает все мои операции. Если я на глазах уважаемой публики протяну к этому камушку свои дрожащие ручонки, все сразу заподозрят, что этот камушек – алмаз. И начнут его рассматривать.

– Так, а дальше что?

– Я же сказал, все Большаковы – психи. У большого был пунктик на почве собственного величия, ты это сразу поняла. У его сына лудомания, он батино наследство в два счёта спустил, я долг с него успел ухватить только этим дурацким зданием. Причём формально его передали Никите, так что теперь хозяин здесь Толик.

– Точно! Из правления квитанцию за воду принесли на А. Милославского, она, кстати, в кабинете на столе. Я ещё подумала, что ты, значит, не владелец, а арендатор! А это, значит, на Анатолия!

– Завидный жених, да? Ну вот, а маленький Большой сдвинулся на том, что его слово последнее. Сказал он, что разорит мою фирму, значит, должен разорить. И я решил сдаваться. Есть договорённость со всеми акционерами, что я их доли выкупаю. После этого меняю устав по своему усмотрению, переоформляю и передаю Алине в качестве отступного.

– И он не поймёт?

– Да чёрт его знает! Последний год я производственные мощности другим фирмам постепенно передал, а офис сокращаю. В курсе дел только несколько человек, остальные видят, что дела неважные, и постепенно расползаются. Наблюдать моё медленное падение, конечно, приятно, но разом лишить всего – это кайф! Думаю, заглотит.

– Ладно, теперь говори, что кроме алиментов буду иметь с этого я.

– Алименты к этому отношения не имеют. Я вмешиваюсь как товарищ по несчастью. Сосницкий выезжает в Утятин завтра с твоей доверенностью. С собой берёт главную феминистку области. Твоя судьиха – дура. Миф о независимости судей мы обсуждать не будем. Поговорят они с председателем суда, она баба вменяемая. Апелляция им совсем не в масть. Повозят мордой по столу одну дуру, выкрутят руки другой, и твой муж мировое соглашение подпишет. У юриста на руках будет справка из моей фирмы, что ты принята с 1 декабря на должность офис-менеджера, а по-русски завхоза, с окладом 15 тысяч.

– А что так мало?