Тридцать три несчастья

А вот задался! Другое положение штыря выполняло другую команду. Вся эта арматура, которая держала люстру, растянулась от перил балкона до маленького этого балкончика, путь к которому она искала несколько дней. Так вот для чего он нужен! «Всё равно не уснуть», – подумала. И полезла на второй этаж. Правда, увидев мостик из трубочек, по которому ей предстояло пройти на приличной высоте, как-то скисла. Ладно бы с пустыми руками! Но с ведром, метёлкой и тряпками? Вернулась, привязала всё на длинные верёвки, закрепила их на поясе, оставив ведро и веник на полу, и поползла на четвереньках. Доползла, подтянула инвентарь, занялась делом. Спешила, потому что нашёл не неё страх, всё думала: а если вдруг люстра поднимется или опустится, что тогда делать? Потом сообразила: по верёвке можно слезть!

Стоять на балкончике было некомфортно. Узенький, перила в полметра высотой. Мыла окно одной рукой, другой держалась за переплёт. Напоследок протирала балкончик. И обнаружила видеокамеру, засунутую между металлическими балясинами. Протёрла её от толстого слоя пыли и сунула в карман. Ясно, что эти шпионские штучки относятся к предыдущему хозяину. Кстати, чего он камеры не навесил на дом? Может, жив бы остался.

Люба сунула найденное в ящик кухонного стола и отправилась спать.

А назавтра Игорь Николаевич объявил, что пригласил коллег на званый ужин. Ещё шестеро приезжают из столицы в гости и проведут у него несколько дней.

– Не волнуйтесь, еду привезут из ресторана. И обслуживать стол они будут.

Но Люба всё равно взволновалась. И про находку больше не вспомнила.

Суд

– Любовь Эдуардовна, я должен перед вами извиниться…

– Это за что? За восстание Спартака?

– А?! – растерялся хозяин. – Я за гостью свою должен извиниться. А что за Спартак?

– И я о том же, – улыбнулась Люба, продолжая заполнять посудомойку. – Я имею в виду, что, когда в древнем Риме рабы восставали, они не планировали общественно-политическую формацию менять. Они понятия не имели о равенстве людей и достоинстве каждого отдельного индивида. Они просто хотели стать рабовладельцами, а нынешних господ сделать рабами. А ваша гостья… мне девочки сказали, что она, судя по её мастерским придиркам, прежде работала официанткой. И теперь отрывается по полной.

Игорь Николаевич засмеялся:

– Понял. Нетрудно вывезти девушку из деревни. Вы передайте официанткам, что я у них тоже прошу прощения, доволен их мастерством и выдержкой и компенсирую их моральные потери. При прощании извинюсь лично.

В дверях кто-то кашлянул. Люба, уже понимая, что произошла накладка, тем не менее, сначала кинула в машину таблетку, нажала на кнопку и только после этого повернулась. В дверях стояла та, о ком их речь велась. Спутница давнего приятеля Игоря Николаевича и делового партнёра, которую он, кажется, даже представил невестой. И он сзади стоит, приобняв её за талию. Неловко получилось… а, впрочем, что она особенного сказала? Что гостья прежде официанткой была? Ну и что обидного? А, пусть Игорь Николаевич оправдывается, на то он и хозяин! Люба покосилась на него. Надо же, ни малейшего смущения на лице! Да тут, наверное, никто смущаться не собирается! Мечет искры из глаз эта невоспитанная красотка. Выражения лица её спутника не видно. Хозяин некоторое время молчит, а потом спрашивает:

– Какие-то пожелания? Сейчас подадут десерт.

Первой не выдерживает невеста. Она вырывается из объятий жениха и убегает по коридору в гостиную. Игорь Николаевич идёт к двери:

– Ты за мной, Валера? Пошли, поговорим.

Они выходят через дверь, ведущую в холл. Через некоторое время из коридора появляется Инесса:

– Люба, как бы мне одеться? Хочу до дома дойти, взять что-нибудь тёплое.

– Да, здесь во всех больших помещениях прохладно. Давайте я вам шаль принесу.

Люба прошла через прачечную в свою комнату и достала из шкафа ажурную шаль.

– О, какая прелесть! Давайте я что-нибудь из посуды или блюд прихвачу, а то девчонки замотались, а вам, наверное, неприятно с этой крестьянкой-барышней пересекаться.

– Крестьянкой?

– У Пушкина барышня крестьянкой прикидывалась, а эта крестьянка пытается барышню изобразить. Она вас сильно обидела?

– Да бросьте, не в том я возрасте, чтобы на взбрыки постороннего подростка внимание обращать.

– Подростка?

– Ну, молодой женщины, задержавшейся в переходном возрасте!

– Да, пожалуй, это верная оценка. Но… я немножко знаю Валеру. Не хотелось бы, чтобы в него навеки вцепились зубы этой ядовитой змеи!

– Не преувеличивайте его беззубость. Если успешен в бизнесе, значит, о невинности говорить не стоит. Разберётся.