Тридцать три несчастья

Среди прежних садовых участков был и тёти Наташин, на котором стоял крошечный деревянный домик, построенный ещё её родителями. Здесь она жила с ранней весны и до глубокой осени, благо что место её работы здесь же находилось: она была бухгалтером садового товарищества. Работой своей она дорожила, откровенно высказавшись как-то тёте Клаве, что работа эта «не бей лежачего, да и безопасная: много не украсть и надолго не посадят». Да и возраст – кто её теперь возьмёт? А самое главное, что была возможность из дома уходить, где дочь, зять, внук и второй на подходе. Вот и дочь смогла выручить. И притащили они с её дачи раскладушку в бухгалтерию. Сама же тётя Наташа зимой не утруждалась. Они с председателем делили день пополам, прикрывая друг друга. Так что Люба, управившись на территории, заваливалась на раскладушку и читала детективы или разгадывала кроссворды. Или вязала бесконечные чепчики. Но не в такие дни. Сегодня ей придётся весь день провести на улице.

Только через три часа она, едва передвигая ноги, вернулась к конторе. Снег почти прекратился, но ветер дул по-прежнему. У конторы дорожку опять перемело, и крыльцо снегом присыпало. На ступеньках следы, значит, кто-то из начальства пришёл. Ага, судя по большим следам, председатель. И за ним ещё кто-то. Но не тётя Наташа, у неё нога небольшая. Ещё один мужик.

Не заходя в контору, Люба смела снег с крыльца и взялась за ручки своей «савраски». Помахала покуривающему на соседнем крыльце охраннику Петровичу: какой молодец, у себя сам размёл дорожку до шлагбаума. Приведя в порядок путь от дороги до крыльца, поволокла свой инвентарь по пандусу. Из дверей высунулся красномордый больше обычного председатель:

– Ку-у-да? Четырнадцатый квартал чисть!

– Кому он нужен? Там только лыжники бывают!

– Рассуждать ещё будешь! Иди давай чисть!

– Сейчас посмотрю, кто там такой богатый, что за зимнее обслуживание платит. И через часок, если задолженности нет, пойду чистить. Дня за три управлюсь.

– Немедленно, я сказал!

В другое время Люба не стала бы спорить. Но сегодня просто сил не было. Поэтому она просто продолжала давить на ручки, толкая машину на председателя. И затолкала его в помещение вместе с инвентарём. Задвинула всё в кладовку и закрылась в бухгалтерии.

Размотала платок, скинула старое тёти Клавино полупальто, в котором работала. Скривилась от собственного пропотевшего тела. Заглянула в чайник, включила его. Продолжая раздеваться, достала из стола кружку, кинула в неё чайный пакетик, наполнила кипятком и поставила на край стола. Всё это время начальник ломился в дверь. Хотела обмыться над тазом, но этот пьяница нервировал стуком и криком. Просто обтёрлась мокрым полотенцем, надела чепчик и большую мужскую футболку, которую использовала как ночную сорочку, потрогала пальцем кружку, отдёрнула руку и стала натягивать джинсы. Не застегнув их, взяла с подоконника контейнер с тёртой свёклой и съела несколько ложек. Как всегда при приёме пищи, подступила тошнота. Надо лечь, а то вырвет. Только взялась за раскладушку, как дверная задвижка, не выдержав напора, отломилась вместе с изрядной частью двери.

– Ты… кто ты тут есть… и в бухгалтерию не сметь заходить! – брызгал слюной председатель.

– О, бабёнка тут готовенькая, – неаккуратно протиснулся мимо председателя, да так, что уронил его на четвереньки, собутыльник, такой же плешивый предпенсионного возраста, и к тому же жирный. В тесном кабинете атмосфере сгустилась от перегара моментально. Люба уже с трудом сдерживала тошноту. Толстяк зашёл сбоку и обхватил её руками. Вот зря он на живот нажал. Свёкла фонтаном вернулась наружу, окатив разгибающегося председателя.

– Да ты, – отряхиваясь, взвыл председатель.

Люба дотянулась до кружки с чаем и выплеснула его на ногу толстяка. Теперь орали оба.

Хлопнула дверь. Коридор мгновенно заполнился, и откуда только взялись? Прибежал Петрович, а следом за ним две тётки. Одна из них, насколько Люба знала, из Новой Жизни, ходила сюда уборщицей в несколько домов. Вторая, кажется, жила в посёлке. Вот эта вторая, оценив вид Любы в полуспущенных джинсах и орущих стариков, сказала:

– Ну, прямо Сусанна и старцы! Облюёшься от таких свежих кавалеров!

Заржал Петрович. Захихикала уборщица. Не выдержав, засмеялась и Люба. В конце концов, ничего же не случилось! Понятно, что ей теперь здесь не работать. Ну и что? Вернётся к тёте Клаве, поищет что-то другое. Хватит, отдохнули они друг от друга, теперь будут снова притираться.

– Петрович, посмотри, что можно с дверью сделать. Открытой не оставишь, это же бухгалтерия!

Люба вытащила сумки и стала собирать вещи. Звонок. Приехала после двухдневного отсутствия хозяйка одного из самых богатых особняков посёлка, живущая, тем не менее, в нём одна, просила помочь расчистить подъезд к дому. Просила вежливо, она и вообще всегда общалась с людьми уважительно. Не стала отказывать, всё равно пока дверь не починена, не уехать. Да и платит дама щедро.