Тридцать три несчастья

Дикари принялись выгружать награбленное имущество, тут же по-братски деля его между собой и стуча друг другу в небритые рожи. Женщины вешались на крепкие шеи своих вернувшихся мужей и алчно выхватывали из их потных и испачканных чужой кровью рук украшения, шкуры и посуду. Все суетились вокруг телег, озаботившись делёжкой чужого имущества, и никто не обращал внимания на пленных чужеземцев.

Но вдруг толпа смолкла и расступилась. Пленники в телеге тотчас насторожились и вытянули шеи, ожидая увидеть грозного свирепого вождя или кровожадного шамана с кинжалом на изготовку. Каково же было их удивление, когда из толпы вынырнула приземистая бабуля с посохом и в сером до земли одеянии. Эдакий божий одуванчик с собранными на затылке седыми волосами и обвисшими круглыми щёчками. Для полноты картины ей не хватало лишь очков на носу, кружевного воротничка и накрахмаленного передника. Казалось бы, она ничем не отличалась от обычных старушек, что гроздьями облепляют лавочки каждого заурядного дома в каждом заурядном городе, если бы не висящая на шее ржавая велосипедная цепь и обрамляющие полные запястья обоймы подшипников.

В полной тишине она прошествовала к клетке с пленниками, даже не взглянув на горы награбленного добра. Приблизила к прутьям широкое скуластое лицо, прищурила водянистые глаза, затем повернулась к «народу» и изрекла скрипучим старческим голосом:

— Работать! — и потопала обратно, чуть переставляя полные ноги в плетёных сандалиях.

Только она успела скрыться в толпе, как дикари снова принялись галдеть и делить добычу. А несколько вооружённых клинками воинов, оставив своих подруг, выволокли всех без исключения пленников и потащили за деревню, откуда поднимались клубы дыма. Дикари плакали и слёзно молили о пощаде, Амила отчаянно извивалась и плевалась, не желая мириться с предстоящей участью и бормоча проклятия на своём языке.

— Ахтыкулук вэрдэ! Амила вэрдэ дот Ахтынкулук! — кричала она.

Воины что-то забормотали, и один из них потащил дочку вождя в другую

сторону. Хорошо это было, или плохо, одному богу известно.

Только блондинка очнулась, как сразу пошла в рукопашную, используя дикую смесь приёмов ушу, джиу-джитсу и муай-тай. Но навалившиеся на неё воины быстро утихомирили бунтарку, надавав подзатыльников и связав по рукам и ногам. Теперь её тащили за шкирку, как нашкодившего кота. Илья шагал со связанными руками и изрекал все известные ругательства, а Костя всё пытался откупиться, обещая золотые горы и уйму огненной воды, а так же требуя аудиенции у пожилой атаманши. Воины понимающе кивали головами, но не забывали подталкивать пленников в спину.

Вскоре под ногами начало неприятно хлюпать. Деревья закончились. Впереди виднелись холмы и поросшие высокой травой топи. А за ними начинался длинный глубокий карьер.

Моросил мелкий дождь, размывающий и без того глинистый грунт в карьере. Десяток пленников, чумазых и оборванных бедолаг с кандалами на ногах, уже копошились в нём, подгоняемые строгим надзирателем. Они гребли руками и деревянными совками ржавого цвета породу и сгружали её в плетёные корзины. Затем взваливали тяжёлые корзины на худые сгорбленные плечи и тащили наверх насыпи. Поодаль лежали горы древесного угля, и над вымазанными глиной холмиками трубой поднимался едкий сизый дым.

— Костян, ты когда-нибудь железную руду добывал? — ни с того ни с сего ляпнул Илья и продолжил: — Это риторический вопрос. Всё в жизни приходится делать впервые…

— Да пошёл ты со своими риторическими вопросами, Зуев! — взбеленился Костя и повернулся к шедшему позади воину: — Слышь, начальник? Я в рудокопы не нанимался! Может, договоримся? — и тут же схлопотал палкой между лопаток:

— Молчать! Работать!

— Не кипишуй, старик, — уверенно заявил Илья другу, глядя, как их ногах защёлкивают тяжёлые кандалы. — Главное, что живы. А план у меня есть. Нас много, а эти погонялы… поганцы… погонщики, короче, одни. Завалим их и смотаем отсюда.

— О, да! Ты у нас самый главный заваливатель всех времён и народов! — огрызнулся Костя, потирая ушибленное плечо и позвякивая цепью. — Это тебе не в компьютерные игры рубиться! Ладно, свалим с наступлением темноты. Вляпались, блин, по самое не могу…

Однако надеждам на побег так и не суждено было оправдаться. Несмотря на приличное количество пленных безропотных дикарей, с ними легко управлялись пять вооружённых клинками и хлыстами воинов-надсмотрщиков. За любую провинность — медленное копание, перенос неполных корзин и незапланированный отдых — пороли нещадно.

Посматривая краем глаза на охранников, Илья старался и не филонил. Это было частью его плана — втереться в доверие и показать себя ответственным работником.

— Давай-давай, — шутя, подбадривал его Костя. — Может, в работники месяца выйдешь, а там гляди, до топ-менеджера дослужишься. Да? — обернувшись и чуть не свернув головы, он заметил рядом не очень трудолюбивую блондиночку, глупо заулыбался и заиграл мускулами.

В ответ она хмыкнула, взмахом тонкой руки поправила чёлку и потащила свою корзину к глиняной печи, где выплавлялось железо.