Тридцать три несчастья

Эрика с грустным видом подошла и взяла из его рук миску. Принюхалась, чуть скривив свой аккуратный курносый носик, но всё же сделала пару глотков.

— Дебби здесь нет! — вздохнула она. — Но она точно у них! Я знаю! Старуху бы разыскать, она здесь главная. В посёлок надо попасть.

— Бабуська? Откуда ты знаешь? — удивлённо спросил Илья, подняв голову и усердно жуя пучок зелени.

— Она мамаша Рантамона — этого крысёныша, который захватил нас. И квадроцикл сломал, гад. Они здесь главные. Муж её вождём был, убили недавно, теперь сынок всем заправляет. Нужно разыскать их.

— Да, но только как выбраться отсюда? — придвинулся ближе Костя. — Нас, кажись, закрыли. А завтра работать опять заставят. Так и сдохнуть можно. При такой работе надо за вредность повышенный паёк выдавать.

— Стемнеет — что-нибудь придумаем, Воропаев. Что-то мне не хочется снова завтра руду добывать, итак спину не могу разогнуть. Помнишь, недавно от Хмыря убегали, окружными коридорами, когда он нас хотел в командировку в Уссурийск сплавить? Да потом заказчики не согласились на его условия. Или Светка чего с доками намутила…

— Сравнил тоже, Хмыря с дикарями. Хотя вот Ахтынкулук на него чем-то ой, как смахивает! Иногда.

— Вы о чём? — резко спросила Эрика, слушая их разговор. — Где это?

— Географию не учила? Это же в России, в Приморском крае. На Дальнем Востоке. Собирались договора подписать…

— Разве там люди живут люди? — перебила Эрика, удивлённо округлив глаза.

Костя и Илья громко расхохотались, оценив шутку по-своему.

— Ладно, хватит ржать. Думайте, как выбираться будем, — недовольно скривила ротик Эрика, окинув взглядом сгруппировавшихся дикарей и отдельно сидящую Амилу, которая не притронулась к еде, а лишь бросала надменные взгляды.

В хижинах совсем не было мебели. Об удобстве для пленников не могло быть и речи. Пол был покрыт сухим сеном, которое имело жуткий прелый запах; видимо, подстилку не меняли уже пару лет. Да при входе одиноко стояла деревянная полка, на которой кучей громоздились глиняные плошки и тарелки. Окна были заколочены крест-накрест деревянными досками, за которыми угрюмо торчал частокол. Дикари, уставшие от работы, завалились, почти не оставив свободного места, и звучно храпели. В соседней хижине обнаружилось то же самое.

— Э, нет, я тут спать не намерен! — возмутился Илья. — Это же антисанитарные условия!

— Спать сегодня никто и не будет, Зуев, — ответил Костя. — Думай лучше, как бежать будем. Скоро совсем стемнеет.

— Смотри! — подкравшаяся сзади Эрика напугала Костю. Он едва не подпрыгнул, пытаясь привести себя в порядок. — Бревно хорошее лежит. Вы тащите его, ставите на забор вон там, — она указала на самую низкую часть забора, — а я, в случае чего, охранника вырублю. Только ждём моего сигнала, а то напортачите.

— Костян, ты по брёвнам давно лазил? — спросил Илья.

— Уж как-нибудь залезем, — оценил высоту частокола Костя. — Главное, чтобы охранник не проснулся. Он хоть один?

— Вроде один, — кивнула Эрика. — Я первая пойду, вам доверять опасно, — и улыбнулась.

Стемнело довольно быстро. Да ещё и набежавшая густая туча скрыла луну, которая сонно выглядывала над забором. Из ближайшей хижины раздавался громкий храп и сопение. Кто-то выругался, потом всё затихло. А трое, что задумали побег, сидели тихо у самой стены, прислушиваясь к тому, что происходило снаружи. Поблизости располагалась будка охранника, или скорее, ржавый вагончик, снятый с колёс, крыша которого была покрыта соломой, а стены размалёваны облупленными и выцветшими рисунками. Теперь уже друзья наблюдали сквозь щели в частоколе за охранником. Тот долго зевал, сидя на крылечке и точа деревянную палку ножом. Потом поставил палку у стены, вновь зевнул и направился внутрь, предварительно окинув взглядом лагерь каторжников.

— Вот, уже скоро, — зашептал Костя, немного возбуждённо не столько от предстоящих событий, сколько оттого, что Эрика тяжело дышала ему в затылок.

Через минут двадцать Эрика тихо отрывисто скомандовала:

— Всё, парни, вперёд! А я буду наблюдать, чтобы не проснулся…

Друзья засуетились, пытаясь сдвинуть с места тяжёлое бревно, глубоко

въевшееся в землю. Жаль, не было фомки, лопаты или на худой конец, хоть пару палок, чтобы подковырять грунт под ним. Земля больно въедалась под ногти и саднила ладони, натёртые за часы работы в руднике. Илья мечтал про ржавую кирку, что осталась там, снаружи, а Костя лишь тихо ругался, делая виноватым в их бедах начальника Хмыря, что не отпустил их в отпуск неделей раньше или позже, чтобы хоть на кого-то кроме себя свалить вину за происходящее.

— Чего вы там копаетесь! — возмущённо прошипела блондинка.

— Сейчас! Костян, ну-ка отойди, попробуем толкнуть.