Три судьбы

Рита отхлебнула потеплевшей на солнце воды из пластиковой бутылки, протянула её мужу и провела испытывающим взглядом по его резко осунувшемуся лицу:

— И ты думаешь, что в пятьдесят лет мы сможем начать новую жизнь, скитаясь по разным странам по подложным документам? Это же получается бегство от самих себя, то есть, путь в никуда.

— Может, ты и права, — Сергей жёстко усмехнулся. — Можно жизнь начать с чистого листа, но как вот почерк изменить?

— Кто это сказал?

— Я говорю.

— А до тебя?

— Не помню. Это раньше, чтобы почерпнуть умную мысль, надо было перелопатить десяток книг. А сейчас крылатыми фразами, вырванными из контекста и лишёнными авторства, полон интернет.

— Скажи, Серёж, ты так сильно волнуешься из-за убийств бизнесменов?

— Что? — он резко побледнел и уставился на жену поражённым и испуганным взглядом.

Он всегда бледнел в минуты опасности и растерянности. Его не взяли бы в римскую армию, куда отбирали воинов, которые, наоборот, от испуга краснели. Кровь приливала к их лицам, и, стало быть, они были способны действовать мгновенно. Её муж не из тех, для принятия решения и отражения удара ему нужно какое-то время. Маргарита вздохнула и продолжила:

— Ты считаешь, что находишься в опасности и можешь оказаться следующей жертвой этого странного маньяка? Я говорила об этом с Володькой. Он не исключает такой возможности. Поэтому ты решил для всех исчезнуть и не возвращаться в Омск? Но, может, стоит не убегать из города, а просто усилить меры личной безопасности? Пашка у тебя на что?

Сергей прикурил сигарету, затянулся, выпустил струю белесого дыма и задумчиво произнёс:

— Ты умничка, Марго! Ты только что подсказала мне один чертовски оригинальный и тактически правильный ход. Поехали отсюда куда подальше. Надо срочно купить сотовые телефоны и добраться до местности, где работает связь.

Через сутки Скворцовы доехали на машине до Бангкока, откуда два дня спустя вылетели в Омск.

Пиктограмма маньяка Омск, 29 декабря 2004 г

Привычка делать ксерокопии уголовных дел, которые он вёл, укоренилась у Леонтьева с конца девяностых годов, когда в их отделе появилась самая современная множительная техника. Оперативник уносил домой копии всех важных бумаг, распределял их по папкам и складировал в стоящем на лоджии старом кухонном шкафу. Прошлым летом Вера затеяла на лоджии ремонт, во время которого поменяли стеклопакеты, утеплили стены и установили отопительную батарею. Она купила стеллаж для его папок и небольшой письменный стол.

Владимир заботу любимой женщины оценил, и теперь в рабочем кабинете ночевал только в тех случаях, когда у него были поздние выезды и встречи, или он под вечер сильно уставал и выпивал для расслабления, после чего не рисковал садиться за руль. Три дня в канун Нового года, на которые руководство отпустило его «отлежаться», он посвятил штудированию материалов дел, условно объединённых им в серию.

Разложив на столе лист ватмана, оперативник поставил в центре большой вопросительный знак и отвёл от него прямые линии в разные стороны. На концах лучиков он принялся схематически изображать предметы, связанные с преступлениями против омских предпринимателей. Вырисовывалась очень интересная картина…

Мудров нажал кнопку вызова на мобильном и, услышав голос друга, спросил:

— Все ещё хрипишь?

— Бронхит, — пожаловался Леонтьев, — это теперь надолго.

— Володь, я бы хотел подарить Костику что-нибудь на Новый год. Не от себя, конечно, а вроде как от тебя. Сам отвезёшь и вручишь. Думаю вот — что? Плюшевый мишка его вряд ли обрадует.

— Более того, игрушечные автоматы и полицейские машинки пацану тоже давно не интересны. Ты сильно удивишься, но Костик хочет настоящую печатную машинку.

— А что, у него компьютера нет? — действительно удивился Мудров.

— Есть, конечно, но родители долго сидеть за монитором не разрешают. А он же у нас будущий писатель. Насмотрелся старых фильмов, вот и решил заняться эпистолярным творчеством на «настоящем» инструменте.

— Спасибо за подсказку. Раздобуду и завезу тебе машинку, пусть мальчишка печатать учится.

— Лишь бы он ручкой писать при этом не разучился. Я вот уже с трудом буквы вывожу, каракули какие-то выходят.

— Ты и в школе не отличался каллиграфическим почерком, — улыбнулся невидимому собеседнику Алексей. — А где вы с Верой будете Новый год отмечать?

— Дома, наверное.

— Завтра Света с дочками прилетают. Хотите, приходите к нам. Твоей девчонке будет интересно с моими пообщаться, особенно с младшей. Они же ровесницы?

— Как-то так. Люське уже шестнадцать исполнилось. Но, Лёш, я хотел бы с тобой до праздников переговорить по работе. Есть у меня одна идея.

— Как говорил британский логик, история идей — это история ошибок, — заметил Мудров.

— Вот и хочу с тобой обсудить, чтобы ошибаться не одному, а на пару. Будет потом с кем разделить ответственность. Подскочишь на часик, как освободишься? Сам пока ещё не рискую на мороз выходить. А мои опять у бабушки.