Три пары

– Да ты что? – спросил Шэй. Он ходил кругами по гостиной Конора. – Ты так думаешь?

– Мне очень жаль, – сказал Конор. – Я знаю, что ты чувствуешь.

– Да, думаю, знаешь. Так зачем же ты так со мной поступил? С моими маленькими девочками? – Шэй заплакал. – Мы были друзьями. Я думал, мы друзья. И Ева… Ева. Что ты сделал с Евой?

Конор начал объяснять, что сам был в плохом состоянии, не понимал, что делает, когда правый кулак Шэя врезался в левую сторону его челюсти. Ошеломленный Конор скользнул на пол. Он подвигал челюстью из стороны в сторону, проверяя, не сломана ли она. Шэй проверял то же самое, расправляя и сжимая пальцы правой руки.

– Ты в порядке? – спросил Шэй.

Конор вскарабкался на диван.

– Да. А ты?

– Нет, – сказал Шэй и вышел.

Через пару месяцев хороших дней стало больше, чем плохих. Он слышал смех, когда девочки были в комнате с Евой. Двусторонние разговоры. Утренний душ. Вопросы, обращенные к нему. Хочет ли он, чтобы она приготовила ему сэндвич? Ева вышла из своей депрессии, дрожащая и робкая, как промокший мотылек.

Глава 44 Майя выходит замуж

Двенадцать лет спустя

Майе нравилась ее крошечная квартирка в берлинском районе Фридрихсхайн-Кройцберг. Нравились грубые деревянные доски под босыми ногами. Нравился утренний свет, который проникал в комнату и будил ее. Нравилась липа во дворе, где она сидела и выкуривала сигарету после ночной смены. Нравилась древняя газета, валявшаяся на полках шкафа, где она хранила свои свитера. Нравился шум детей, играющих в парке через две улицы. Она любила старушку, жившую на первом этаже, которая каждый день приветствовала ее с таким безудержным энтузиазмом, что Майя не могла за ней угнаться. Лишь спустя шесть месяцев уроков немецкого Майя поняла все, что та ей говорила. Майе нравился скрип ее кровати и то, как он смешил их с девушкой, когда они занимались любовью[24]. Когда Майя находила то, что ей нравилось, она старалась это удержать.

Квартиру выставили на продажу, и им грозило выселение. Майя спросила, хочет ли Нина купить это место вместе с ней: Нина согласилась, потому что любила ее. Майя знала, что люди могут расстаться, что бы ни держало их вместе. Брак немного усложнял расставание, и, учитывая как финансовые, так и эмоциональные вложения, казался разумным шагом. Поэтому Майя предложила Нине пожениться. Нина рассмеялась. Либо Майя очень ирландская католичка, либо очень буржуазная, а в свои двадцать восемь – еще и очень молодая. Майя спросила, имеет ли это значение. Нина сказала: нет. Майя спросила еще раз, и на этот раз Нина сказала ja. Vielmals, ja[25].

Отец Майи предложил оплатить свадьбу, и она с радостью позволила ему это сделать. Все, чего ей хотелось, – это танцевать всю ночь под гирляндами в поле. Макс убедил их провести празднование на территории загородного отеля, чтобы таким старикам, как он, было где переночевать, если они перестанут поспевать за молодыми. Лиззи хотела того же, чего хотела Майя. А Майя хотела, чтобы Фрэнк присутствовал на свадьбе. Лиззи сказала: конечно.

Майя вела себя осторожно со своими тремя родителями. Она прожила с Фрэнком гораздо дольше, чем с Максом. Фрэнк был комфортным, как старый джемпер: Макс имел с ней общую ДНК. Она, как и Макс, пошла в педиатрию, но предпочла медицине работу акушеркой: она не хотела, чтобы ее жизнь была связана только с работой, она хотела собственных детей и хотела сидеть с ними за одним столом и ужинать, как это бывало на Оскар-сквер. Продолжательницей ее дела стала Джорджия: четыре года назад она получила медицинское образование и регулярно обращалась за советом к Максу, а тот был рад его дать. Когда Майя видела, как они склоняются над каким-то сообщением в телефоне, они выглядели как отец и дочь. Это было справедливо. Макс был в долгу перед Фрэнком.

У Джорджии особо не оставалось времени на Фрэнка: она не простила ему переезд в Голуэй по работе на ирландском телевидении. У него не было выбора, говорил он им: в Дублине для него работы нет. После нескольких бокалов вина Лиззи как-то рассказала Майе, что Фрэнка обвинили в сексуальных домогательствах, и поэтому он не мог устроиться на работу в Дублине. Майя отбрила уже достаточно мужчин среднего возраста, чтобы понять, что во Фрэнке не было ничего необычного, он просто сраный динозавр – так она ему и сказала. Еще Джорджия винила Фрэнка в своей личной жизни, оказавшейся небогатой, но Майя подозревала, что провал Джорджии в этой области был больше связан с ее исключительным вниманием к учебе. Джимми тоже все еще жил дома с Лиззи, играл на бас-гитаре в группе, записывал музыку в своей комнате и постоянно кричал Лиззи и Джорджии, чтобы они замолчали.

Лиззи спросила, собирается ли Майя пригласить Джека? «Конечно, – сказала Майя, – он член семьи». Джек жил между Лиллем, где поселилась Пола со своим новым мужем, и Голуэем, где жил Фрэнк.