Три недели с моим братом

А Мика по-прежнему вел беззаботную жизнь. Встречался с девушками, развлекался на выходных и преуспевал на работе. Когда мы с Кэти выбирались с ним на встречу, то никогда не знали, с кем он придет. Большинство женщин были едва знакомы с Микой, однако казались очарованы им не меньше, чем я Кэти. Тем не менее за легкомысленным фасадом брата скрывались серьезные переживания, которые усугублял наш отец. Он все еще не оправился от потери жены, и Мика взял на себя роль главы семьи. Отец говорил с ним чаще, чем со мной или с Даной, и Мика лучше понимал глубину его горя. Как-то летним вечером 1990 года во время прогулки с Микой я заметил, что брат как-то особенно задумчив.

– Что случилось?

– Я беспокоюсь о папе.

Я о нем тоже беспокоился, но по иной причине. Со мной отец выходил из себя, с Микой – полностью себя контролировал. И то, и другое было ненормально.

– Почему?

– Он никак не может отпустить маму. Прошло почти девять месяцев, а он до сих пор плачет во сне. И становится все более резким.

Я не знал, что ответить.

– Он заменил всю свою одежду на черную. И выходит из дома только на работу. Конечно, он тоскует по маме, но ведь и мы по ней скучаем. А мама хотела бы, чтобы он был счастлив, даже без нее. Она хотела бы, чтобы он был сильным.

– Что будем делать?

– Не знаю.

– Хочешь, мы с Кэти поговорим с ним?

Я знал, что меня отец слушать не станет, однако он все больше начинал зависеть от Кэти.

– По-моему, без толку. Я уже пытался. Я приглашал его прогуляться, но он не пошел. И он не хочет никуда выходить, когда я прихожу к нему. Он когда-нибудь вас навещал?

– Нет.

Мика покачал головой.

– Папе нельзя закрываться от мира, ему станет лишь хуже. Он будет чувствовать себя еще более одиноким.

– Ты ему это говорил?

– Все время говорю.

– А он что?

– Твердит, что у него все хорошо.

* * *

Приближалась годовщина смерти мамы, и отец постепенно начал опускать щиты, которые возвел вокруг себя. Хотя он по-прежнему носил черное, Мика, Дана и я уговорили его вместе с нами изучать народные танцы, и выходы в свет его оживили. Отец постепенно стал походить на себя прежнего, даже со мной он вел себя не так язвительно.

Мы как-то пережили этот первый год без мамы.

* * *

Осенью выяснилось, что Кэти беременна, и мы, подобно всем взволнованным будущим родителям, начали готовиться к появлению ребенка, с нетерпением ожидая момента, когда в первый раз увидим его на снимке УЗИ.

Кэти была всецело поглощена своей беременностью. Она тщательно следила за тем, что ест, делала зарядку и училась справляться с утренней тошнотой перед выходом на работу. На ее лице цвел здоровый румянец, свойственный беременным. Мы сообщили друзьям и родным о ее состоянии, и эта новость всех обрадовала, включая отца. Таким счастливым я не видел его уже очень, очень давно.

На двенадцатой неделе беременности мы пошли делать УЗИ. Я держал Кэти за руку, пока медсестра наносила на ее живот гель и водила по нему прибором.

– Вот он, – сказала медсестра, и мы с женой удивленно уставились на монитор.

«Он» был крохотным и ничуть не походил на ребенка. Скорее на арахис. Однако мы увидели его впервые, и Кэти улыбнулась и сжала мою ладонь.

Медсестра все еще водила по животу Кэти прибором, пытаясь добиться лучшего изображения на мониторе, и вскоре нахмурилась.

– Что случилось? – спросила Кэти.

– Трудно сказать. – Медсестра натянуто улыбнулась. – Извините, мне нужно на минутку выйти. – Она поднялась и ушла.

Мы не знали, что и думать. Вскоре в кабинет вошел врач.

– Что-то не так? – спросила Кэти.

– Сейчас посмотрим, – ответил врач. Медсестра вновь взялась за прибор, ткнула пальцем в экран, и они с врачом принялись шептаться, не обращая внимания на наши вопросы. Вскоре медсестра поднялась и вышла. Врач серьезно посмотрел на нас.

– Что-то не так, верно? – спросила Кэти.

– Сожалею, у плода нет сердцебиения.

Кэти зарыдала. Когда она немного успокоилась, я вывел ее из кабинета.

Наш ребенок умер, как и моя мама, по непонятной причине. Несколько дней спустя моей жене сделали выскабливание. После процедуры она лишь молча утирала слезы, а я был не в силах облегчить ее боль.

Позже я выплакался на плече у брата.

* * *

Несколько последующих месяцев мы с Кэти беспокоились, способны ли мы стать родителями. Как скоро она вновь сможет забеременеть? Получится ли у нее выносить ребенка? Нам говорили, что выкидыши – обычное дело. Казалось, у всех были знакомые, которые не смогли выносить ребенка; нас утешали, что в конце концов все будет хорошо. Нам желали добра и говорили правду, но у подобных историй есть и другой конец.

Наступило и прошло еще одно невеселое Рождество, и на наш двадцать пятый день рождения сестра по телефону спела песенку «С днем рожденья тебя!» и спросила, чего бы мне хотелось. Мне хотелось лишь одного.