Три мушкетера. Том второй

 -- Намъ остается 15 дней, говорилъ онъ своимъ друзьямъ,-- и если по прошествіи этого времени я ничего не найду, или, лучше сказать, если ничто не найдетъ меня само, то я, будучи хорошимъ католикомъ, не пущу себѣ пули въ лобъ, но пойду искать ссоры съ четырьмя гвардейцами его высокопреосвященства или съ восемью англичанами, и буду драться до тѣхъ поръ, пока не найдется хоть одинъ, который убьетъ меня, что при такомъ количествѣ противниковъ непремѣнно случится. Тогда скажутъ, что я умеръ за короля, и такимъ образомъ я исполню свой долгъ службы, не имѣя надобности экипировываться.

 Портосъ продолжалъ прохаживаться изъ угла въ уголъ, заложивъ руки за спину, и, покачивая головой, повторялъ:

 -- Я приведу въ исполненіе свое намѣреніе.

 Арамисъ, озабоченный и на этотъ разъ плохо завитый, не говорилъ ничего. Изъ этихъ печальныхъ подробностей можно видѣть, какое отчаяніе водворилось въ обществѣ товарищей.

 Съ своей стороны слуги, какъ кони Ипполита, раздѣляли печаль господъ. Мускетонъ заготовлялъ запасы сухариковъ; Базенъ, всегда склонный къ набожности, не выходилъ изъ церкви; Плянше слѣдилъ за тѣмъ, какъ летаютъ мухи, а Гримо, котораго даже общая печаль не могла заставить нарушить обѣтъ молчанія, наложенный на него господиномъ, вздыхалъ такъ тяжело, что, казалось, должны были расшевелиться камни.

 Трое друзей,-- кромѣ Атоса, который, какъ мы уже сказали, поклялся и шагу не дѣлать для своей экипировки,-- выходили рано утромъ и возвращались домой очень поздно. Они блуждали по улицамъ и смотрѣли на мостовыя, ища, не обронилъ ли кто нибудь изъ прохожихъ кошелька. Можно было подумать, что они выслѣживаютъ какіе нибудь слѣды,-- съ такимъ вниманіемъ они осматривали все тамъ, гдѣ проходили. Встрѣчаясь, они бросали отчаянные взгляды другъ на друга, точно спрашивая: нашелъ ли ты что нибудь?

 Такъ какъ Портосу первому пришла какая-то идея и онъ настойчиво держался за нее, то онъ первый и началъ дѣйствовать. Этотъ почтенный Портосъ былъ человѣкъ рѣшительный. Д'Артаньянъ замѣтилъ однажды, что онъ направился къ церкви Сенъ-Ле, и инстинктивно пошелъ за нимъ: Портосъ вошелъ въ храмъ, закрутивъ усы и пригладивъ эспаньолку, что означало у него всегда, что у него въ головѣ зародились какія нибудь завоевательныя намѣренія. Д'Артаньянъ изъ предосторожности спрятался, и Портосъ думалъ, что его никто не видитъ. Д'Артаньянъ вошелъ въ церковь вслѣдъ за нимъ. Портосъ прислонился къ колоннѣ съ одной стороны, а д'Артаньянъ, оставаясь незамѣченнымъ, прислонился съ другой.

 Въ это время какъ-разъ говорили проповѣдь, церковь была полна народу. Портосъ воспользовался случаемъ и сталъ въ лорнетъ разсматривать дамъ: благодаря тщательнымъ заботамъ Мускетона, внѣшность его далеко не соотвѣтствовала отчаянному положенію и не выдавала его; правда, его фетровая шляпа была немножко потерта, перо чуть-чуть полиняло, вышивки немножко были помяты, кружева немного изорваны, но въ полумракѣ всѣ эти маленькія подробности оставались незамѣченными и Портосъ оставался прежнимъ красавцемъ-Портосомъ.

 Д'Артаньянъ замѣтилъ на скамейкѣ, ближайшей къ колоннѣ, гдѣ стояли, прислонившись, Портосъ и онъ, особу нѣсколько перезрѣвшую, немного желтую, сухую, но выглядывавшую изъ-подъ своей черной шляпы бодро и высокомѣрно. Взоры Портоса повременамъ робко останавливались на этой дамѣ и затѣмъ блуждали въ пространствѣ церкви. Съ своей стороны дама, краснѣя, отъ времени до времени бросала быстрый взглядъ на вѣтреннаго Портоса, и тогда глаза Портоса тотчасъ же начинали въ смятеніи блуждать. Было ясно, что такое поведеніе страшно оскорбляло даму въ черной шляпѣ, потому что она до крови кусала себѣ губы, чесала себѣ кончикъ носа и безпокойно двигалась на своемъ мѣстѣ. Видя все это, Портосъ снова покрутилъ усы, еще разъ пригладилъ эспаньолку и началъ дѣлать знаки какой-то прекрасной дамѣ, сидѣвшей около клироса, которая была не только прекрасна, но, безъ всякаго сомнѣнія, очень знатная особа, такъ какъ за ней стоялъ негритенокъ, принесшій подушку, на которую она встала на колѣни, и горничная, державшая небольшой футляръ для молитвенника, украшенный гербомъ.

 Дама въ черной шляпѣ слѣдила за каждымъ взглядомъ Портоса и замѣтила, что его взоры останавливались на дамѣ съ бархатной подушкой, негритенкомъ и горничной. Тѣмъ временемъ Портосъ велъ очень осторожную и хитрую игру: онъ подмигивалъ глазами, клалъ паленъ на губы, дѣлалъ убійственныя улыбки, которыя положительно бѣсили отверженную красавицу. Она кончила тѣмъ, что во время молитвы "Mea culpa" ударила въ себя въ грудь и, вздохнувши, издала звукъ "гм!" такъ громко, что всѣ присутствовавшіе, даже дама, стоявшая на красной подушкѣ, обернулись въ ея сторону. Портосъ выдержалъ характеръ: онъ отлично понялъ, въ чемъ дѣло, но сдѣлалъ видъ, что ничего не слышалъ.