Три мушкетера

It was said Athos had met with great crosses in love, and that a frightful treachery had forever poisoned the life of this gallant man.	Г оворили, что он пережил большое горе, причиной которого была любовь, и что чья-то подлая измена якобы отравила жизнь этого достойного человека.
What could this treachery be? All the world was ignorant of it.	Но об обстоятельствах этой измены никто ничего не знал.
As to Porthos, except his real name (as was the case with those of his two comrades), his life was very easily known.	Что касается Портоса, то, за исключением его настоящего имени, которое, так же как и имена обоих его товарищей, было известно лишь одному г-ну де Тревилю, о его жизни нетрудно было все узнать.
Vain and indiscreet, it was as easy to see through him as through a crystal.	Тщеславный и болтливый, он весь был виден насквозь, как кристалл.
The only thing to mislead the investigator would have been belief in all the good things he said of himself.	И, лишь поверив всему тому похвальному, что он сам говорил о себе, можно было впасть в заблуждение на его счет.
With respect to Aramis, though having the air of having nothing secret about him, he was a young fellow made up of mysteries, answering little to questions put to him about others, and having learned from him the report which prevailed concerning the success of the Musketeer with a princess, wished to gain a little insight into the amorous adventures of his interlocutor.	Зато Арамис, хотя и могло показаться, что у него нет никаких тайн, был весь окутан таинственностью. Скупо отвечая на вопросы, касавшиеся других, он тщательно обходил все относившиеся к нему самому. Однажды, когда после долгих расспросов д'Артаньян узнал от Арамиса о тех слухах, которые гласили, будто их общий друг Портос добился победы над какой-то герцогиней, он попытался проникнуть в тайну любовных приключений своего собеседника.
"And you, my dear companion," said he, "you speak of the baronesses, countesses, and princesses of others?"	- Ну, а вы, любезный друг мой, - сказал он, - вы, так прекрасно рассказывающий о чужих связях с баронессами, графинями и герцогинями, а вы-то сами?..
"PARDIEU!	- Простите, - прервал его Арамис.
I spoke of them because Porthos talked of them himself, because he had paraded all these fine things before me.	- Я говорю об этих вещах только потому, что Портос сам болтает о них, и потому, что он при мне громогласно рассказывал эти милые истории.
But be assured, my dear Monsieur d'Artagnan, that if I had obtained them from any other source, or if they had been confided to me, there exists no confessor more discreet than myself."	Но поверьте мне, любезный господин д'Артаньян, что, если б они стали мне известны из другого источника или если б он поверил мне их как тайну, не могло бы быть духовника скромнее меня.
"Oh, I don't doubt that," replied d'Artagnan; "but it seems to me that you are tolerably familiar with coats of arms-a certain embroidered handkerchief, for instance, to which I owe the honor of your acquaintance?"	- Я не сомневаюсь в этом, - сказал д'Артаньян, -но мне все же кажется, что и вам довольно хорошо знакомы кое-какие гербы, о чем свидетельствует некий вышитый платочек, которому я обязан честью нашего знакомства.
This time Aramis was not angry, but assumed the most modest air and replied in a friendly tone,	Арамис на этот раз не рассердился, но, приняв самый скромный вид, ласково ответил:
"My dear friend, do not forget that I wish to belong to the Church, and that I avoid all mundane opportunities.	- Не забывайте, друг мой, что я собираюсь приобщиться к церкви и потому чуждаюсь светских развлечений.