Три месяца, две недели и один день

— То же самое я могу спросить и у тебя. Почему ты элементарно не можешь присмотреть за собой, когда я физически занят? Неужели я о многом прошу? Ты пропустила сегодняшний приём ради того, чтобы покрутиться перед зеркалом? — но Оливия не отвечает мне, просто отворачиваясь от меня в пользу собственного отражения, и, пожалуй, только в этот момент мои глаза полноценно замечают то, что на ней надет лишь короткий шёлковый халатик и комплект нижнего белья. На крючках же размещены ещё несколько вешалок с продукцией марки Кельвин Кляйн.

— Не заводись.

— Не заводиться? — а если в её присутствии я всегда заочно заведён? Как быть тогда? — Ты серьёзно намекаешь мне остыть?

— Именно так. Тебе это не на пользу. Только голову затуманишь. Я думала, что успею закончить.

— Лучше бы сегодня ты вообще не начинала.

— Я не смогла больше терпеть.

— И что же так тебя измучило, что ты сочла возможным проигнорировать посещение врача?

— Да чего ты так разорался? Я схожу к ней завтра. Было бы о чём переживать.

— Воскресенье у них выходной день.

— Ну и что? Она практикует и в частном порядке, если ты не в курсе. У неё есть собственный медицинский офис.

— О, я в курсе. Нечего тут умничать. Меня просветили, когда я пытался записать тебя на понедельник, но до вторника у них всё занято.

— За те деньги, что мы ей можем посулить, при необходимости приедешь и среди ночи.

— Их посулю я, не ты, — просто отвечаю я, передумывая высказывать ей то, что она мало уважает тех, кто служит людям иногда в ущерб себе, и будто меня не слышит, и что всё это не шутки. Что нормальные женщины не пропускают регулярные осмотры, связанные с беременностью, не бывают жёсткими по отношению к собственному ещё не родившемуся ребёнку и с нетерпением ждут встречи с ним, всячески оберегая и лелея зародившуюся жизнь. Но в нашем случае в принципе нет ничего такого, что является общепринятым для других людей, так что понимания по этому вопросу мне, возможно, никогда не достичь.

— Хорошо, за твои зелёные бумажки тебя обслужат по высшему разряду. Уверена, на входе ты уже с этим столкнулся, — да, скорее всего, та блондинка на вид чуть старше меня выглядела так, будто готова не только продать мне вещи, но и услужить в личном смысле столько раз, сколько я только пожелаю, но это её проблемы, не мои. Я же совершенно не заинтересован и озабочен массой других вещей, а никак не тем, где бы получить удовлетворяющий секс без всяких эмоциональных сложностей. Благодаря неисчерпаемым фантазиям мы с моей рукой ладим относительно прекрасно. Конечно, ни в какое сравнение с истинной физической близостью это не идёт, но лучшее враг хорошего. Особенно когда ты знаешь, что большего тебе не заполучить. По крайней мере, на своих условиях.

— Более чем, — и тут Лив делает резкий поворот на сто восемьдесят градусов, взвинченная и, может, даже злая, но в умеренных значениях, но могу поклясться, здесь есть что-то ещё. Всего секунда, и на её лице появляется лукавая улыбка, которую я никогда прежде не видел, но могу сказать, что она вряд ли к добру:

— Как ты считаешь, мне это идёт? — я был готов к очередному всплеску вроде как собственнических инстинктов и вызванной ими ревности, которой ты бессилен противостоять, пусть и всячески отрицаешь это всем своим существом, но никак не к тому, что меня бессовестно и прямо в лоб спросят о таких вещах. О том, что я думаю о вполне целомудренных и довольно закрытых, в отличие от всего того, что представало передо мной раньше, деталях нижнего гардероба.

— Что?

— Этот лифчик мне подходит, или, быть может, стоит примерить размер больше на тот случай, если грудь ещё увеличится? Хотя он спортивный, так что ткань, наверное, способна тянуться.

— А ты не хочешь прикрыться и вообще совсем прекратить?

— Даже если я продолжу и разденусь, чего ты тут не видел? А мне без нового комплекта никак не обойтись. Всё старое уже жмёт и делает больно.

— Потому что кружевное, с твёрдыми косточками и пуш-ап.

— Ах, да, ты ведь у нас эксперт.

— Вовсе нет. Разве что в тебе и твоём белье, — пожалуй, я знаю, как выглядят без преувеличения все её трусики и бюстгальтера, даже те, что она надевала лишь однажды, но, наверное, мне не стоит так равнодушно и без копаний в голове воспринимать собственную откровенность.

— Так что думаешь? Мне остановиться на этом варианте? Или, может, выбрать чёрную расцветку?

— Серый лучше, — он всегда шёл ей больше, а тёмный оттенок в сочетании с такими же волосами слишком мрачен, но что, ради всего святого, со мной не так, если я всерьёз поддерживаю этот противоестественный, стыдливый и недостойный разговор? — Так ты чувствуешь себя не комфортно со всеми этими изменениями?

— А ты их не заметил? — заметил, и даже очень… Грудь, и правда, стала гораздо больше и… В общем, ниже лица глаза лучше не опускать. Делай что угодно, Картер, только не смотри на ложбинку. Не смотри…

— Я знаю, что ты делаешь.

— И что же? — она изображает невинность и скромность, но в это я никогда не поверю. Простотой и непорочностью тут и не пахнет.