Третий выстрел

Конечно, лучше переночевать здесь, хотя по уму надо было бы уйти прямо сейчас. Только очень не хочется из теплой дачи выходить в холодную ночь и брести неизвестно куда. Тут уж будь, что будет, как говорится. Пойдет налегке. Вещей-то у нее — никаких. С собой даже кофты теплой не взяла, не додумалась, что вернуться в квартиру больше не сможет. Надо будет снять вон тот мужской пиджак с вешалки, он все равно ничей. Рукава можно подвернуть, а то, что длинный — даже хорошо, будет как полупальто. Вспомнилось неприличное слово «полуперденчик», как называли такие уже не куртки, но еще не пальто, и, несмотря на весьма печальную ситуацию, Дита прыснула. Слово-то хоть и неприличное, но смешное. Зато ботиночки, Динин подарок, еще крепкие, выдержат дальний поход. Чулки тоже пока целые, хотя подают знаки, что скоро поползут от них стрелки во все стороны. Надо было не прихорашиваться для ареста, а надеть чулки толстые, в рубчик, «крестьянские», как она их называла, но уж больно они не вязались с обликом барышни-машинистки. Делать нечего. Гораздо хуже, что нет никаких документов. Вот это действительно проблема.

Утром все они, не сговариваясь, проснулись еще до рассвета. Когда за окошком посветлело, Василий сходил за водой к колодцу, умылись. Георгий разжег плиту, вскипятили в кастрюльке воду, попили кипятку. Стало как-то полегче. И на душе тоже.

Георгий достал пачку банкнот, раздал товарищам:

— Деньги эти сейчас ничего не стоят, конечно, но менять на хлеб у вас все равно нечего. Хотя бы билет на поезд купите, бог знает куда. В общем, чем могу. А вот это ваши новые документы…

Дита взглянула на ветхую бумагу, рассыпающуюся от частого употребления, прочла, написанное бледными чернилами:

«Предъявитель сего гражданка Зубарева Павлина Прохоровна, уроженка села Веселая Лопань Бессоновской волости Белгородского уезда Курской губернии, родившаяся 12 января 1897 года, что и удостоверяется».

Председатель Бессоновского волостного исполкома — неразборчивая подпись, секретарь — подпись еще более неразборчивая. Круглая печать. Документ. Теперь я девушка из Веселой Лопани, надо же. Что такое Лопань, интересно? И почему она веселая? Смешное название.

— На три года старше стала, — ухмыльнулась Дита, теперь уже Павлина, что за уродское имя! — С моими носом только с отчеством Прохоровна и разгуливать!

— Про зубы дареного коня слыхала? — окрысился Георгий. — Скажи спасибо, что не Мухаметовна и не на 30 лет старше. Будут вопросы — скажи мать от турков нагуляла.

— Спасибо, — искренне сказала новонареченная Павлина.

— Расходимся по одному, прощаемся навсегда, — сказал Георгий. — Долгие проводы — лишние слезы. Василий… вернее, теперь товарищ Никонов — уходит первым. Через четверть часа — Прохоровна («специально смеется, гад!»), потом — я. Обнимемся — и расстанемся.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ФЕЙГА

ГЛАВА ПЕРВАЯ. АРЕСТ

Попалась я очень глупо. Стояла на Серпуховке и слушала, что там на заводе происходит, просто не могла сразу взять и уйти, не зная, удалось или нет. Услышала три выстрела, затем из ворот выбежали люди, заметались, ринулись врассыпную в разные стороны, кто-то кричал: «Держи его! Держи его!». Я надеялась, что не за Василием бежали. А про стрелявшую девушку ничего не было слышно, только про мужчину: «Держи его!», а не «Держи ее!» Впрочем, малая наша стреляла ли вообще? Не знаю. Она такая наивная, но вполне могла выстрелить. Вполне. Есть в ней что-то наше, революционное. Хотя, по совести, вторым номером должна была быть я, а не она. Хотя бы вторым, если не первым. А вот ее как раз и надо было ставить сигнальщицей: маякнула — и сразу ушла, что она там может сделать.

Вот так я очень глупо, как сейчас понимаю, рассуждала, вместо того, чтобы спокойно идти оттуда куда подальше, или, наоборот, бегать вместе со всеми и орать: «Держи его!». Это было бы гораздо разумней. Хотя какое бегать, если проклятый гвоздь в башмаке и идти-то не давал нормально. Так что вместо того, чтобы скрыться, я стояла с несчастным видом, стараясь не нажимать ступней на этот гвоздь, и думала о том, что он уже разорвал чулок. Так и не удосужилась дойти до сапожника. Понятно было, что растрепанная нервничающая тетка в дурацкой шляпке с зонтиком и портфелем привлекла к себе внимание: что это она делает у военного предприятия, где только что было совершено злодейское покушение на главу правительства? И, главное, пробегала мимо меня одна женщина, смутно знакомая, глянула на бегу и что-то сказала. Мне показалось: «Беги!» Но на меня словно ступор напал. Вот и замерла на «Стрелке» на Серпуховке. Тут он и появился.