Третий уровень

Когда я затопал по крыльцу, они замолчали. Я постучал и заглянул в дом: они сидели на полу в гостиной, и Тэд Хелленбек как раз поднимался на ноги. Они распаковывали коробку с тарелками, вокруг лежали скомканные старые газеты, и, надо полагать, именно их они и просматривали. Тэд подошел к двери. Он переоделся в футболку, слаксы и мокасины – все новенькое, только что с прилавка.

– Я Эл Льюис, ваш сосед, – поздоровался я. – Подумал, вам может потребоваться помощь.

– Приятно познакомиться. – Он распахнул дверь и протянул мне руку. – Я Тэд Хелленбек. – И он добродушно улыбнулся.

Его жена тоже поднялась с пола, и Тэд нас представил. Ее звали Энн.

Я провел у них остаток утра, помогал распаковывать вещи, и мы навели в доме вполне пристойный порядок. За работой Тэд рассказал, что они жили в Южной Америке – он не уточнил, где именно или почему, – и продали все, что у них было, за исключением одежды, в которой приехали, и нескольких личных вещей, чтобы не платить за транспортировку. Это звучало вполне разумно и логично, вот только несколько дней спустя Энн сказала Нэлл, что их дом в Южной Америке сгорел дотла, а с ним и все их имущество.

Через полчаса после моего прихода прибыли постельные принадлежности – одеяла, подушки, белье и тому подобное. Энн взяла две подушки, надела на них наволочки и пошла в спальню. Стоял ясный день, сплошная деревянная дверь в спальню была закрыта. Но Энн врезалась в нее и упала. Я понятия не имел, как ей это удалось – она словно ждала, что дверь откроется сама по себе. Именно так и сказал Тэд, помогая жене подняться.

– Будь осторожней, дорогая, – сказал он и усмехнулся, обращая случившееся в шутку. – Тебе придется усвоить, что двери сами собой не откроются.

В районе половины двенадцатого прибыли книги: их было много, и все новые. Мы сидели на корточках, распаковывая их, и Тэд взял одну книгу, показал мне название и спросил:

– Вы это читали?

Это были «Далекие горизонты» Уолтера Брэйдена.

– Нет, – ответил я. – Неделю назад я видел отзывы, отнюдь не восторженные.

– Знаю, – сказал Тэд со странной улыбкой. – И все-таки это прекрасная книга. Только представьте, – он покачал головой, – сейчас вы можете купить ее, новый экземпляр первого издания, всего за три доллара. Однако через… скажем, сто сорок лет такой экземпляр будет стоить от пяти до восьми тысяч долларов.

– Может быть, – ответил я, пожав плечами.

Но к чему он это сказал? Само собой, любая книга в один прекрасный день может стать ценной, но почему именно эта? И почему через сто сорок лет? И почему с такой точностью, от пяти до восьми тысяч долларов? Вот о таких странностях я и говорю. В первый день не произошло ничего драматичного или действительно загадочного. Просто время от времени то один, то другой делал или произносил что-то не совсем правильное.

Однако в основном все шло по обыденному, нормальному пути. Мы говорили и смеялись, много шутили, и я понимал, что Хелленбеки нравятся мне – и понравятся Нэлли.

К полудню нам стало жарко и захотелось пить, так что я отправился домой и принес пиво. На этот раз ко мне присоединилась Нэлли: она познакомилась с соседями и пригласила их на ужин. Нэлли сделала Энн комплимент насчет красивых вещей, а Энн поблагодарила ее и, как это свойственно женщинам, извинилась за пыль. Потом она пошла на кухню, вернулась с тряпкой и принялась за уборку. Это была белая тряпка с мелким зеленым узором, она основательно запачкалась, а после протирки подоконников буквально почернела.

Потом Энн высунулась из окна, встряхнула тряпку – и… та снова стала чистой. То есть абсолютно чистой – на ней не было ни пылинки. Энн сделала так несколько раз: она вытирала пыль, затем встряхивала тряпку за окном – и та становилась белоснежной.

Нэлли сидела с раскрытым ртом и наконец спросила:

– Во имя всех святых, где вы взяли такую тряпку?

Энн посмотрела на тряпку в своей руке, подняла глаза на Нэлли, ответила:

– Это всего лишь тряпка, из старого костюма Тэда. – И внезапно залилась краской.

На ее месте я бы тоже покраснел: где вы видели белый мужской костюм с зеленым узорчиком?

– Мне никогда прежде не попадалась тряпка, которая так хорошо отряхивается от пыли, – заметила Нэлли. – Мои определенно не такие.

Энн стала совсем пунцовой, она выглядела очень смущенной и… я бы сказал, напуганной. Она пробормотала что-то насчет южноамериканских тряпок, покосилась на Тэда, прижала запястье ко лбу – и я готов был поклясться, что она вот-вот заплачет.

Но Тэд вскочил, обнял Энн за талию, развернул ее к нам спиной и сказал, что она перетрудилась и устала. Однако в его глазах, когда он посмотрел на нас через плечо жены, сквозили суровость и вызов. На мгновение могло показаться, что эти двое противостоят всему миру, что Тэд защищает Энн от нас. Потом Нэлли восхищенно погладила журнальный столик рядом с собой и сообщила, что он ей очень нравится, а Энн обернулась, и улыбнулась, и поблагодарила ее. Нэлли встала и увела Энн в спальню, советуя ей не пытаться объять необъятное, и когда они возвратились некоторое время спустя, все уже было в порядке.