Третий уровень

Я немного поупражнялся с рычагом и седлом, взмывая ввысь, пока мотор не начинал кашлять, и ныряя к земле, чтобы посмотреть, как низко смогу пройти над дорогой. Но в конце концов майор велел мне прекратить. Время от времени мы видели, как зажигается свет в каком-нибудь фермерском доме, и, оглянувшись, замечали покачивающееся световое пятно во дворе: это фермер вышел на улицу с лампой, заслышав шум в небесах.

По пути нам пришлось несколько раз заправляться, и не прошло и пары часов, как под нашими крыльями замерцали огни лагеря, и майор начал вертеться туда-сюда, разглядывая землю. Затем он показал вперед.

– Видишь то поле, парень? Сможешь посадить эту штуковину с выключенным мотором?

– Да, сэр, – ответил я, заглушил мотор, и аппарат заскользил вниз, словно сани с горы, а я водил рычагом туда-сюда, глядя, как приближается поле, становясь больше с каждым мигом. Теперь мы летели беззвучно, если не считать пения ветра в проволоке, и напоминали призрака, озаренного бледными лучами луны. Наша траектория упиралась в край поля, за мгновение до удара я потянул рычаг назад, и полозья коснулись травы мягко, словно легчайший шепоток. Потом мы немного попрыгали, остановились и секунду сидели, не произнося ни слова. В зарослях вновь защелкали сверчки.

Майор сказал, что на краю поля есть скала, мы нашли ее, затащили наверх летательный аппарат и начали огибать поле в противоположных направлениях, высматривая тропу или часового. На часового я наткнулся почти сразу, он охранял тропу лежа, с закрытыми глазами. У меня закончилась яблочная водка, а потому я растолкал его и объяснил мою проблему.

– Сколько у тебя есть? – спросил он.

Я сказал, что у меня есть доллар, и он ушел в кусты и вернулся с бутылкой.

– Отличный виски, – сообщил он. – Самый лучший. И как раз на доллар – бутыль почти полная.

Я хлебнул виски – он действительно был хорош, – заплатил часовому, взял бутыль и привязал ее к аппарату. Потом вернулся на тропу, позвал майора, и тот пришел по полю. Затем часовой повел нас к генеральской палатке.

Она была квадратной, с остроконечной крышей, внутри горел фонарь, а полог был откинут. Часовой отдал честь.

– Прибыл майор кавалерии, сэр. – Он говорил как неотесанный пехотинец. – Сказал, это важно и секретно.

– Давай сюда кавалера, – ответил голос изнутри, он произнес именно это слово, и я понял, что в душе генерал – истинный кавалерист.

Мы шагнули вперед и отдали честь. Генерал сидел на кухонном стуле, положив ноги, обутые в старые армейские ботинки с развязанными шнурками, на большой деревянный бочонок с краником. На генерале была черная фетровая шляпа с широкими полями, его жилет и китель были расстегнуты, и я увидел три серебряные звезды, вышитые на погоне. Глаза у генерала были синими, жесткими и суровыми, и он носил бороду.

– Вольно, – сказал он. – Итак?

– Сэр, – ответил майор, – у нас есть летательный аппарат, и мы предполагаем, с вашего позволения, использовать его против мятежников.

– Что ж, – сказал генерал, откидываясь на стуле, – вы как раз вовремя. Люди Ли собрались в Колд-Харборе, а я сижу тут всю ночь и распи… размышляю. Их нужно раздавить прежде, чем… Вы сказали, летательный аппарат?

– Да, сэр, – произнес майор.

– Хм-м, – хмыкнул генерал. – Где вы его взяли?

– Ну, сэр, это долгая история.

– Нисколько не сомневаюсь, – сказал генерал. Взял со стола окурок сигары и задумчиво пожевал. – Если бы я не предавался всю ночь упорным размышлениям, не поверил бы ни единому слову. Что вы предполагаете сделать с этим вашим летательным аппаратом?

– Нагрузить его снарядами! – Глаза майора сверкнули. – Сбросить их на повстанческий штаб! Принудить противника к немедленной капитуля…

Генерал покачал головой.

– Это вряд ли, – сказал он. – Воздушной силы здесь недостаточно, парень, и ей никогда не заменить пехоту, помяните мои слова. Однако ей найдется применение, и вы хорошо потрудились. – Он посмотрел на меня. – Ты управляешь этой штукой, сынок?

– Да, сэр.

Генерал снова повернулся к майору.

– Я хочу, чтобы вы взяли с собой карту. Разведайте позиции Ли, отметьте на карте и возвращайтесь. Сделайте это, майор, и завтра, третьего июня, после Битвы при Колд-Харборе, я самолично приколю серебряные листья к вашим погонам. Потому что я собираюсь взять Ричмонд, как… сам не знаю что. – А ты, сынок, – он покосился на мои полоски, – станешь капралом. Можем даже придумать для тебя новые знаки отличия. Вроде крылышек на груди.

– Да, сэр, – ответил я.

– Где аппарат? – спросил генерал. – Даже не сомневайтесь, я пойду туда и взгляну на него. Ведите. – Мы с майором отдали честь, развернулись и вышли, а генерал сказал: – Я вас догоню.

Он догнал нас на поле, пряча что-то в задний карман брюк – быть может, носовой платок.

– Вот карта, – сказал он, вручая майору сложенный лист бумаги.

Майор взял его, отдал честь и ответил:

– За Союз, сэр! За дело…

– Поберегите слова для выборов, – сказал генерал.

– Да, сэр, – ответил майор и повернулся ко мне. – Заправь ее!