Траун. Измена

«Нет, я не передумаю», — угрюмо подумал он, заходя в кабину турболифта в сопровождении штурмовика смерти. Не сейчас.

Но если окажется, что Траун не помогает Императору с этим джедайским делом, а тайно действует против него, — тогда гранд–адмирал обнаружит, что послал к своим сородичам вовсе не пешку и не тайного союзника, а врага.

И если Ронан мог быть замечательным союзником, он также мог превратиться в очень, очень опасного противника.

* * *

Двери турболифта закрылись за спиной ушедшего. «Ар’алани провожает его взглядом, на ее лице написаны задумчивость и сомнения».

— Вы страшно рискуете, Митт’рау’нуруодо, — заявила она. «В голосе предостережение и неодобрение». — Он согласился, но без радости, без желания и без убежденности.

— Знаю. Для него это в рамках нормы.

«Ар’алани качает головой. Лицо и поза выражают обеспокоенность».

— Опасно, — сказала адмирал. — Давать убежище потенциальному предателю само по себе скверно. Знать, что даешь убежище потенциальному предателю, — еще хуже.

— Отнюдь нет. Можно позаботиться о том, чтобы потенциальный предатель получил те сведения и опыт, которыми и нужно снабдить врага.

— В этом и состоит ваш замысел относительно Ронана?

— Это просто предложение. Отныне он ваш. Вам и решать, как им распорядиться.

«Ар’алани поджимает губы. Теперь ее поза выражает мрачную веселость».

— Когда–нибудь, Митт’рау’нуруодо, вы перехитрите самого себя, и все ваши планы рухнут. Я надеюсь, что, когда это произойдет, найдется кто–нибудь, кто поставит вас на ноги.

— Вы, быть может?

«Ар’алани качает головой. На ее лице написано сожаление — возможно, даже боль».

— Я очень боюсь, что мы никогда больше не встретимся. Растущий хаос в Доминации предвещает войну. Если вы скоро не вернетесь, не исключено, что возвращаться будет некуда.

— Понимаю. Но пока что я должен оставаться здесь.

— Тогда поступайте так, как считаете правильным, — сказала Ар’алани. — «Лицо застыло, но взгляд твердый, прощальный». — И пусть вам всегда улыбается воинская удача.

* * *

Краткий разговор закончился. Злясь и делая вид, будто поглощена планшетом, Фейро краем глаза смотрела, как Ар’алани и сопровождавший ее штурмовик смерти входят в турболифт.

На самом деле злилась она вдвойне.

Очень хотелось отловить Ронана хотя бы на минуту — ровно настолько, чтобы сообщить ему, что она думает о его мелочном поступке в отношении Трауна. Не только о том, что он предал Трауна и проект СИД-защитников, но и о его глупом и упрямом нежелании видеть дальше своего носа. О его детской капризности, об узколобом стремлении играть в игры Кренника, вместо того чтобы подняться над пошлой политикой и начать служить Империи.

Она даже заготовила речь, впервые не думая о субординации. Ронан должен был выслушать эту речь от начала до конца, со всеми нюансами, и плевать на то, какой вред это нанесет карьере самой Фейро. Ради блага Империи — да что там, ради блага всей Галактики — Ронан должен был выступить в защиту Трауна перед Кренником и Таркином, а если придется, то и перед самим Императором. Если Фейро не могла задушить ублюдка голыми руками, то, по крайней мере, могла предложить ему последний шанс все исправить.

Вот только Траун неожиданно услал Ронана прочь в сопровождении штурмовика смерти — скорее всего, в ангар, откуда он сбежит к себе на «Звездочку». Скорее всего, Фейро больше никогда его не увидит, и плакал шанс дать последний словесный залп.

«Проклятье!»

Траун дождался, когда дверь турболифта закроется, затем повернулся и проследовал обратно на мостик.

— Коммодор, — поздоровался он, подойдя ближе. — Вы договорились с капитаном Пеллеоном?

Фейро расправила плечи. «Нельзя зацикливаться на неудаче, — сказал ей как–то Траун. — Когда случается поражение, настоящий воин принимает его, извлекает уроки и продолжает сражаться».

Более того, мысленно напомнила она самой себе: настоящий воин никогда не жалуется на поражение.

— Да, сэр, — ответила она. — «Предвестник» прибудет к Лоталу немного раньше нас.

— Хорошо, — ответил ее командир. — Вы чем–то расстроены. Могу я узнать причину?

«Никогда не жаловаться на поражение…»

— Это не важно, сэр.

— Полагаю, вы огорчились, узнав от господина Ронана, что я рекомендовал не назначать вас командующим двести тридцать первой оперативной группой.

Вот оно, открытым текстом. На фоне всего, что произошло за последние дни, Фейро сумела загнать ноющую боль от этого удара куда–то на задворки сознания.

Но после слов Трауна эта боль вырвалась на передний план. Изначально она решила, что Ронан солгал, и постаралась забыть об этом.

Неужели Траун сам только что это подтвердил?

— Разрешите говорить откровенно, сэр? — спросила Фейро.

— Конечно.

— Да, сэр, честно говоря, огорчилась, — сообщила ему она, сама подивившись такому спокойствию. Но после того как Ронан предал Трауна, такая мелочь, как ее карьера, уже не казалась столь уж важной. — Могу я спросить, почему вы это сделали?