Трасса Ноль

Яна открыла глаза. Смутно серели в сумерках очертания комнаты, из ванной доносился бойкий шум воды. На секунду ей показалось, что все это происходит во сне.

– О да, я наконец избавилась от этого сраного морока, – у Лизы вырвался нервный смешок. – Так что передавай привет. Больше я его не побеспокою!

– Хорошо, передам.

Чувство нереальности происходящего нарастало. Яна вяло изумилась неуместности своего тона. Словно она болтает с доброй знакомой, какая нелепость!

– Да, и послушай моего совета, – Лизин голос опустился до интимного полушепота. – Не привязывайся к этому мудаку. Лучше беги оттуда. Беги, пока можешь!

Нужно было что-то ответить. Но Яна продолжала кусать губу, слушая, как в висках нарастает шум крови.

– Ну ладно, мне пора. Удачи, малыш!

Лиза отключилась.

В комнате стало совсем тихо, уши словно заложило ватой. Яна устало откинулась на подушки и прикрыла глаза. Действительность привычно растаяла, и на изнанке век проступила другая, послушная Яне реальность.

…Терраса кафе, холодный летний дождь стучит по навесу из крашеного брезента. Лиза сидит напротив, перед ней на маленьком столике дымится кукольная чашечка эспрессо. Легкий прищур холодных, с прозеленью глаз из-за холодных стекол очков, черные пряди графично обрамляют лицо мраморной статуи.

– Рада, что мы наконец встретились, детка!

Яна чувствует, как пересыхает в горле…

Настоящее ведь не перестает существовать, становясь прошлым. Люди придумали глупые рамки времени, но разве они не врут? И если нет, то почему терраса летнего кафе сейчас гораздо реальнее, чем комната с изморозью белых стен?

…Утро в поезде, солнечный прокуренный тамбур. Дверь между вагонами приоткрыта, оттуда врываются бодрый перестук рельсов и уже по-осеннему холодный воздух. Сид выдыхает облако дыма и ласково подмигивает:

– Расскажи, что она сказала тебе.

Яна мается в углу, провожает взглядом сопки предгорий, убегающие из захватанного прямоугольника окна. Зато небо стоит на месте: восхитительно-синее, ни единого облачка. Стекло запотевает от дыхания Яны, и небо туманится…

Картинки сменяют одна другую, легко сплетаются в едином танце. И это тоже нормально. Ты всегда можешь быть в стольких местах, в скольких сам пожелаешь. Особенно если все они – лишь грани одной и той же истории.

…Лиза морщится на белесое небо и тянет тонкую сигарету из пачки.

– А ведь он женат.

Дымок сигареты мешается с запахом кофе, и Яна чувствует, что ее мутит.

– А, ты не знала?! Вот потеха!

Лиза смеется коротким безжалостным смехом. Яна моргает.

– Мне кажется, здесь нельзя курить.

…Сид со всей силы хлопает по стене тамбура:

– Врет! Это она замужем!

Его солнечно-желтые глаза останавливаются на Яне. Она затравленно жмется в угол и молчит. Сид вздыхает.

– Бэби…

Жестом фокусника он вскидывает правую руку. В линии ладони въелась смолистая копоть лесного костра, а на большом пальце краснеет свежий порез.

– Видишь кольцо? Вот и я нет!

Стук рельсов вторит смеху с нотками безумия…

…Лиза перегибается через стол и зло шепчет ей в лицо:

– Я с ним уже восемь лет, девочка. Мы столько всего пережили, что тебе и не снилось!

Дождь барабанит по перилам террасы. Яна вытягивает руку и ощущает холодные капли на ладони…

…Горячо вспыхивает кончик сигареты, Сид выдыхает через ноздри облако дыма и криво усмехается.

– Восемь лет, ты прикалываешься? Думаешь, я бы смог так долго трахать эту стерву?

Его голос звучит так резко и холодно, что Яна невольно втягивает голову в плечи.

– Да ведь она же конченая психопатка! Разве сама не видишь?

Кажется, еще никогда Яне так сильно не хотелось поверить чужим словам…

…Сердце сжимают каменные тиски. Неправда все это!

– Охренеть. Стоило уехать на лето, – Лиза сокрушенно качает головой. – Работа, чтоб ее!

Яна как зачарованная смотрит на тонкие губы, безупречно подведенные карандашом.

Отточенным движением Лиза стряхивает пепел на пол.

– Не лезь к нему больше. Я ношу его ребенка.

Сердце екает, и Яна чувствует, как доски пола раздвигаются, и она вместе с плетеным стулом проваливается в черную пропасть.

– Нет. Этого не может быть…

…Сид со стуком захлопывает дверь тамбура и делает шаг к Яне.

– Да ведь это же бред собачий! Она уже три года живет в Москве. И я с ней не был уже несколько месяцев!

Его горячие ладони ложатся на плечи Яны – она чувствует тепло даже сквозь ткань куртки.

– Это не мой ребенок. Слышишь?

Желтые глаза так и пылают огнем, зрачки сужены до предела. Яна видит: Сид едва держит себя в руках.

«Это не мой ребенок…»

…К столику подходит прыщавый официант, он нервно прячет руки в карман фартука.

– Извините, здесь нельзя курить.

Лиза не оборачивается. Она, не глядя, бросает окурок в чашку с недопитым эспрессо и наклоняется к Яне.

– Ладно, вот как мы поступим. Я вернусь осенью. И тебя я больше не увижу.

Каждый вдох дается с трудом, к горлу подступают рыдания.

– Ты меня поняла?

Лизино лицо двоится, становится нечетким. Глупые капли дождя попали в глаза, и теперь так и просятся наружу…

…Горячий шепот Сида раздается над самым ухом:

– Бэби, я люблю тебя. Не верь ей, мне верь.