Трагический эксперимент. Книга 1

В 1591 году Шуйский возглавлял комиссию, выехавшую в Углич разбираться с делом царевича Димитрия, и подписал заключение, относившее смерть младшего сына Грозного на несчастный случай. Впоследствии он прилюдно божился, что царевич настоящий и мёртвым он его объявил, чтобы спасти от преследования, а ещё через год — что Димитрий таки погиб в Угличе, но он признал самозванца, чтобы свалить Годунова, который тоже был нехорош.

Сразу после воцарения Димитрия Шуйский затеял против него заговор, был уличён и приговорён судом к смерти, но Димитрий помиловал его. Шуйский „в избытке благодарности“ организовал новый путч и уж во второй раз не промахнулся.

Поляки, приехавшие в Москву на свадьбу Димитрия и Марины Мнишек, действительно вели себя разнузданно, шумели, приставали к женщинам и затевали драки. С другой стороны, москвичей раздражало всё на свете, например музыка и танцы. 68 иноземных музыкантов впоследствии перебили до последнего человека.

„Как ни оскорбляла наглость пришельцев русский народ, он всё-таки настолько любил своего царя, что не поднялся бы на него и извинил бы ему ради его свадьбы. Погибель Димитрия была устроена путём заговора“, — писал Николай Костомаров.

Димитрий был убит в ночь с 16 на 17 мая 1606 года. Следовало созвать Земский собор для избрания нового царя. Соборы 1598 и 1613 годов, выдвинувшие на царство Бориса Годунова и Михаила Романова, были юридически безупречны.

Однако Шуйский уже через два дня собрал представителей одной Москвы, якобы для того чтобы посоветоваться о текущих делах, но его сторонники завели речь о том, что лучшего царя и искать не нужно, а время не терпит. Подсчёта голосов не велось. По меткому определению современников, Шуйского не выбрали, а „выкрикнули“ на царство.

Но дело было не только в отсутствии легитимности.

„Мелочный, скупой до скряжничества, завистливый и подозрительный, постоянно лживый и постоянно делавший промахи, он [Шуйский] менее чем кто-нибудь способен был приобрести любовь подвластных, находясь в сане государя“, — указывает Костомаров.

„Этот приземистый, измождённый, сгорбленный, подслеповатый старик с большим ртом и реденькой бородкой отличался алчностью, бессердечием, страстью к шпионству и наушничеству; он был невежествен, занимался волхвованием и ненавидел всё иноземное. Он проявлял мужество и крайнее упорство только в отстаивании своей короны, за которую уцепился с лихорадочностью скряги“, — писал историк XIX века Александр Трачевский.

Первым государственным деянием Шуйского стал перевоз из Углича в Москву „нетленных мощей“ царевича Димитрия, возле которых сразу начали происходить „чудесные исцеления“, но уже в день открытия мощей в Архангельском соборе Кремля народ взбунтовался и едва не побил Шуйского камнями. Вскоре противники отплатили новому царю его же монетой: отыскали больного, о котором было известно, что он вот-вот помрёт, и принесли его к мощам, где тот и скончался при большом стечении народа.

15 июня на Красной площади опять вспыхнули беспорядки. Пять человек схватили и высекли кнутом.

В середине лета под Калугой и Тулой началось восстание Ивана Болотникова, представлявшегося „большим воеводой“ якобы чудом спасшегося Димитрия. Советские историки называли его антифеодальной крестьянской войной, но, словно в насмешку над теорией классовой борьбы, к болотниковцам примкнули недовольные Шуйским рязанские помещики во главе с братьями Ляпуновыми.

Впоследствии они отстали от мятежников, убедившись, что имеют дело с обыкновенными разбойниками, но Болотников продолжал контролировать южные волости и смущать умы до октября 1607 года, когда был осаждён в Туле войсками Шуйского. Он сдался на честное слово, однако Шуйский велел его ослепить и утопить в реке. Возможно, свою участь Болотников заслужил, но вероломство уважения к царю не прибавило.

И тут царь допустил роковую ошибку. Находясь в смертельном страхе, он 28 февраля 1609 года заключил Выборгский договор со Швецией, уступив территорию современной Ленинградской области в обмен на помощь в борьбе с „вором“. В Россию вступил пятитысячный корпус шведских наёмников под командой генерала Делагарди.

Хуже всего оказалось то, что польский король Сигизмунд, находившийся в состоянии войны со Швецией, расценил присутствие шведских войск на российской территории как недружественный акт и получил предлог для интервенции. Летом 1609 года поляки осадили Смоленск.

Не успели управиться с Болотниковым, а в июне 1607 года в белорусском местечке Пропойске объявился новый претендент на престол, называвший себя Димитрием и вошедший в историю как Тушинский вор.

История повторилась дважды, в первый раз как драма, потом как фарс. В подлинность второго „Димитрия“, в отличие от первого, с самого начала практически никто не верил. Вокруг самозванца собрался отъявленный сброд да польские авантюристы, на свой страх и риск отправившиеся в Россию пограбить.