Тот, кто меня разрушил

— Я не умею хотеть, — признаюсь в надежде, что Макс разгадает эту несуразность.　

— А я хочу тебя так сильно, что в глазах темнеет. Иногда мне кажется, что у меня взорвётся мозг, — отвечает Макс невпопад.　

Два сапога пара.　

Ему тоже трудно, и от этого становится легче.　

Снова ложусь, прижимаюсь к нему, потому что я уже перешла грань, и теперь меня обуревает потребность дать Максу всё, что ему нужно. Но я не знаю, как. Как признаться, что я приму тьму, которую он прячет? Что я приму всё, что он даст? Нежность и бурю. Похоть и ласку.　

Я не знаю слов. Никаких, чёртовых, долбаных, мать твою, слов.　

— Возьми меня грубо. — Вот и всё, что я могу ему предложить. Дура. Лучше бы молчала.　

Макс застывает за моей спиной, потом поднимается на локте, пытаясь заглянуть мне в лицо.　

— Грубо? Ты надеешься, что я выбью из тебя прошлое? Ничего не выйдет, Лара. Просто отпусти. Прошлое случилось, произошло, было, и его не изменишь.　

— Нет, не поэтому. — Как объяснить? Как признаться, что я не выдержу нежности? Что сорвусь в безумие, что тьма раздавит меня, если этого не сделает он. Мне нужно, чтобы Макс заглушил крики прошлого своей страстью, но я не могу в этом признаться. Поэтому делюсь тихим: — Мне так привычнее, я по-другому не умею.　

Я на незнакомой территории, я тону. Не знаю, как дать Максу то, что ему нужно. Как помирить его зверя с щемящим теплом его нежности. Хочу, до боли в животе — но не умею.　

Макс бормочет ругательства, потом снова обнимает меня и расслабляется.　

— Полежим ещё минут десять, а потом — завтракать.　

Я не спорю, послушно закрываю глаза и дремлю, сквозь сон замечая, что Макс поглаживает мою грудь. Крошечные движения, опасливая ласка, но её достаточно, чтобы я проснулась и снова задвигалась на его колене. В этот раз он молчит, и только когда я касаюсь себя робкими пальцами, его рука движется следом, накрывает мою и повторяет ритмичные движения.　

Это слишком. Я не смогу.　

— Открой глаза, Лара, — шепчет он, и я покорно разжимаю веки. — Не уходи туда, оставайся со мной. Держись за меня.　

Я хватаюсь за него, в буквальном смысле, и в тот момент заканчивается осторожность. Макс нависает надо мной, и я вжимаю ногти в его плечо. Держусь. Позволяю его рукам взять меня, открываясь им навстречу.　

— Держись за меня, — настаивает он. — Я с тобой, — и находит во мне живое, светлое. Сначала осторожно, потом сильно, умелые пальцы заставляют меня слушаться его приказа.　

Я плачу, кончая, потому что это — с Максом, потому что для меня эта полу-близость　

— очень много, даже слишком. Потому что, убрав руки, он целует меня в висок и шепчет:　

— Я хотел убить себя за то, что не спас тебя.　

«Почему же ты меня не спас? Почему? Почему?» — плачу я, принимая его поцелуи. Молча. Не могу пожалеть об этом вслух.　

Восемь лет. Восемь долбаных лет.　

Макс улыбается моим слезам, так как знает, что они — высвобождение. Этот мужчина понимает чертовски много, даже слишком, если хотите знать моё мнение. Я хочу подарить ему то же самое, поэтому провожу рукой по его бедру и наклоняюсь ближе. Не думаю о прошлом, потому что здесь и сейчас дверь в него закрыта.　

Но Макс мягко отстраняет меня и объявляет, что нам пора завтракать.　

********

После завтрака Макс остался работать в номере, а я отправилась гулять по городу в ожидании маминого звонка. Вернее, не по городу, а вокруг гостиницы, заходить дальше этого Макс запретил. Человек Макса следил за Олегом, и тот пока ещё не перебесился, поэтому мне не следовало заходить далеко. Макс собирался отменить звонки, чтобы пойти со мной, но я, конечно же, возмутилась. Я не собака, меня не надо выгуливать. Вот я и ходила взад-вперёд по главной улице, дожидаясь чего-то весомого, что изменит ход событий.　

Дождалась. Мама позвала нас к ужину, именно нас с Максом, как будто мы пара. Её голос срывался от счастья.　

— Лара, постарайся понять отца, он не может вот так, сразу оттаять. Но он старается. Не ругайся с ним сегодня, просто перетерпи. Он согласился на этот ужин, и для него это — очень большой шаг. Если вы выдержите сегодняшний разговор, то всё станет как раньше. Сделай это для меня, доченька, умоляю.　

Кто я такая, чтобы разбивать её иллюзии в очередной раз? Раз уж я вернулась в родной город, то должна вытерпеть всё до конца.　

— Я не знаю, придёт ли Макс.　

— Знаю, знаю, вы с ним просто друзья, но он тебе нужен, Лара. Материнское чутьё никто не отменял, и я вижу, как он к тебе относится. Попроси его пойти с тобой и увидишь, что он скажет.　

Я не стала просить Макса, мне не пришлось. Постучалась в номер и, услышав рассеянное «ммм?», сообщила, что буду ужинать у родителей. Оторвавшись от компьютерного экрана, Макс почесал переносицу и поставил меня в известность, что уже купил пару бутылок вина на этот случай.　

— Я буду занят до семи, поэтому поедем на машине.　

Единственное, что я смогла ответить — это «ага».　

Когда мы запарковались перед родительским домом, я запаниковала. Сцепила холодные пальцы в замок и умоляюще посмотрела на Макса. Что мне делать? Как себя вести? Я приехала домой в надежде снова обрести родителей, но теперь, почти получив желаемое, испугалась.