Тоска по дому

К стремянке приблизились двое других полицейских.

– Эта цепочка украдена, и сейчас ты отдашь ее мне, а потом, если суд решит дело в твою пользу, тебя пригласят в отдел конфискованного имущества. Этот отдел работает по воскресеньям, понедельникам и четвергам. С девяти утра до часу дня, – сказал коротышка и улыбнулся улыбкой маньяка.

Вдруг ко мне пришли все слова, которых недоставало, пока здесь были телевизионщики, все фразы, прежде цементом застрявшие в горле.

– Это грустная шутка, – сказал я громким голосом, как Гамаль Абдель Насер в его лучшие времена, – все, что здесь происходит, – это грустная шутка, но в один прекрасный день это закончится, однажды сильный окажется слабым, а слабый будет сильным, и тогда никто из вас не станет больше смеяться, поверьте мне, никто не станет смеяться.

– Однажды, может быть, это и произойдет, – сказал коротышка полицейский и крепко схватил меня за руку, – но пока что ты арестован.

Они надели на меня наручники, выволокли из дома, отвесили мне оплеуху, когда я попытался сопротивляться, вытащили из моего кармана цепочку, бросили меня в полицейскую машину, завязали платком глаза, для развлечения дали мне еще одну пощечину, сильнее первой, и все время проклинали меня по-арабски, – евреи всегда проклинают и ругаются по-арабски, – привезли на Русское подворье, к следователю, который хотел узнать, к какой организации я принадлежу, к ФАТХу или ХАМАСу, а возможно, к Народному фронту. Но я сказал ему, что ни к какой организации я не принадлежу, я – сам по себе, без организации, и он дал мне пощечину, уже третью на сегодня, и сказал:

– Зачем ты лжешь? – Я сказал, что говорю правду, но он настаивал: – Не жалко тебе своей семьи? Своих детей? Назови мне имя твоего командира, и я позабочусь, чтобы тебе дали не больше года тюрьмы.

Я говорю:

– Какой командир, какая организация? Чего ты от меня хочешь? Я ничего не сделал, в чем меня обвиняют?

А он сказал:

– Ого, мы имеем дело с умником. – И вдруг без предупреждения, как футболист, бьющий с места, он влепил мне четвертую оплеуху и заорал: – Кто ты такой, как ты думаешь? У тебя два варианта: либо ты сотрудничаешь с нами по-хорошему, либо мы заставим тебя с нами сотрудничать. Что выбираешь?

А я сказал:

– Я ничего не сделал, никто меня не посылал, я не знаю, чего от меня хотят.

Тут он встал, походил туда-сюда по комнате, видимо, чтобы я занервничал, а затем позвал полицейских, ждавших за дверью:

– Отведите его в камеру.

Полицейские вошли в кабинет, снова завязали мне глаза, проволокли меня по коридорам, пахнущим моющим средством, сняли с глаз повязку и отвесили мне, вонючему арабу, пятую оплеуху. Они бросили меня в маленькую камеру с арабскими надписями на стенах и острым запахом мочи. Но все, происходящее вокруг, мне было безразлично, потому что в моем сердце была радость от того, что я побывал в своем доме, я вернулся в свой дом и сделал то, что просила мама. Я обошел все комнаты, нашел цепочку. Наделал много шума, а телевизионщики это сняли, и наверняка это покажут по телевизору, в вечерних новостях; впервые по телевизору покажут араба, который говорит о своем доме, и весь мир услышит, и вся деревня будет гордиться мной. В коридоре у охранников был маленький телевизор. Я не мог видеть экран, потому что охранники повернули телевизор в свою сторону, зато мог слышать. Судя по всему, программа новостей должна была скоро начаться. Сначала шла викторина, сопровождавшаяся органной музыкой и бурными аплодисментами публики после каждой произнесенной участниками фразы. Потом заговорили о еде, потом одна женщина рассказала о британском фильме, действие которого происходит в большом замке недалеко от Лондона. Потом выступал спортивный комментатор, и я приложил ладонь к уху, чтобы услышать, сколько «Ливерпуль» забил в ворота «Эвертона». Примерно за полчаса до восьмичасовой программы новостей вдруг заиграл духовой оркестр и охранник окликнул напарника:

– Эй, давай скорее сюда! Срочный выпуск последних известий! Похоже, что-то случилось.

Я подошел ближе к решетке, чтобы лучше слышать.

В моем сердце вспыхнула надежда: может быть, это новости обо мне? Может быть, сейчас расскажут, что полицейский стрелял в араба прямо в жилом доме?

Но сообщили о взрыве террориста-смертника. В Иерусалиме. Много раненых. Число погибших неизвестно.

– Второй теракт террориста-смертника в столице в течение короткого времени, – сказал диктор.