Торнсайдские хроники

Кентон быстро обошел комнату, оглядел ее деловым взглядом, а затем, кивнув на широкую застеленную кровать, сказал мне:

– Ложись.

Сам он сел на край кровати и принялся стягивать с себя сапоги.

Я посмотрела на него напряженно, почти затравленно.

– Кентон, я сейчас не могу, – тихо проговорила я. – Я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, правда, но я действительно не могу.

– Кому ты нужна! – фыркнул он, откидывая край одеяла. – Ложись, я тебе сказал!

Пожав плечами, я подошла к кровати и забралась под одеяло.

– Спокойной ночи! – снова фыркнул Кентон, а сам, как был, в одежде, лег рядом поверх одеяла.

Свое оружие он тоже оставил лежать рядом.

Долго уговаривать меня не пришлось: глаза закрывались сами собой. За три ночи в тюремной камере сильно не выспишься, особенно если в ней сидит чертова дюжина людей, из которых к тому же ты – единственная женщина. А уж сегодняшние приключения, скажем прямо, сил не прибавили.

Когда я проснулась, снаружи окончательно стемнело. В комнате тоже было не слишком светло: темноту разгоняла лишь парочка заглядывавших в окно звезд да хрупкий огонек одинокой свечки. Повернув голову, я увидела, что Кентон по-прежнему лежит рядом; глаза его были прикрыты, грудь поднималась и опускалась в такт ровному дыханию.

– Ты потрясающий, Кентон, – тихо сказала я, осторожно, чтобы не разбудить, кладя свою ладонь поверх его пальцев. – И, кажется, я тебя люблю.

– Знаю, – произнес он, не открывая глаз.

– Да неужели? – едко спросила я в ответ на эту наглость. – А кто еще недавно готов был придушить меня от ревности, когда прослышал, что я собираюсь идти в замок?

– Я и сейчас готов тебя за это придушить, – отозвался Кентон.

– Ну так за чем же дело стало? Приступай, я даже сопротивляться не буду, – грустно пообещала я.

– За кого ты меня принимаешь? За дверью стража. Я не хочу, чтобы меня осудили за убийство и вздернули на виселице.

– Тебе скорее отрубят голову, – рассудительно возразила я.

– Это в корне меняет дело.

Рука Кентона метнулась к моему горлу, хотя глаза по-прежнему оставались закрытыми.

– Я знаю, что ты все равно этого не сделаешь, – заявила я, даже не пытаясь увернуться. – Потому что тоже меня любишь.

– С чего ты взяла?

– Зачем бы иначе ты стал сидеть здесь со мной под стражей?

– Интересно, когда бы меня еще пригласили переночевать в графском замке, со всем возможным комфортом, на мягкой постели?

– Учитывая, что ты даже не снимаешь одежду и держишь меч на расстоянии вытянутой руки, очень убедительно.

– Скорее всего, это излишняя мера предосторожности, – серьезнее сказал Кентон. – Но мы по-прежнему в логове Рейвена, хоть сам он и под замком. Так что перестраховаться не повредит.

– Скажи, как тебе это удалось? Уговорить короля приехать в Торнсайд?

– Это не моя заслуга.

– А чья же?

– Говорящей.

– А как ты думаешь, – задумчиво проговорила я, – они дадут мне интервью? Король и Говорящая?

От такого вопроса Кентон даже открыл глаза.

– Абигайль, нет! – умоляюще воскликнул он. – Даже думать об этом забудь! Обратишься к королю с такой просьбой, и он самолично отправит тебя на эшафот.

Я вздохнула. Сказать по правде, интервью я упомянула просто так, чтобы разрядить обстановку. Приоритеты меняются под давлением обстоятельств. Сейчас из разговора с королем мне надо было вынести одно – право на собственную жизнь.

– Ладно, не буду… пока. А знаешь, в тюрьме мне очень пригодились твои уроки карточной игры.

– Что, ты сыграла с какой-то очень богатой дамой и стала миллионершей?

Я нахмурилась, встретив его взгляд.

– Не смотри на меня так, – заявила я.

– Как?

– Как будто собираешься на мне жениться в случае, если я действительно выиграла такие деньги.

– Почему? – изумился Кентон. – Не забывай: мое имущество конфисковано Рейвеном. Теперь надо как-то выкручиваться. Не идти же работать, честное слово! Женитьба на богатой женщине – прекрасный выход из положения. Так ты обыграла миллионершу?

– Нет.

– Жаль.

– Зато мне удалось раздеть донага почти всех заключенных мужского пола.

– Что?!

– Нет, ничего. Тебе послышалось. Но я ни с кем не играла на поцелуй, честное слово!

– Это утешает. Где ты вообще умудрилась играть с мужчинами, пока находилась в тюрьме?

– В мужской камере. Что ты на меня так смотришь? Я не виновата, это Рейвен меня туда засадил.

Я тут же пожалела, что об этом упомянула: даже при слабом освещении было видно, что Кентон переменился в лице.

– Он за это ответит, – процедил он сквозь зубы.

– Ему есть за что ответить и без того, – поспешила сказать я. – К тому же из его затеи ничего не вышло. Как оказалось, у меня хорошие связи даже в тюрьме. Да и вообще… Там, где графы – убийцы и насильники, заключенные оказываются вполне приличными людьми. Кентон… – Я села повыше и устремила на него беспокойный взгляд. – Мне страшно. Кто я для короля по сравнению с Рейвеном? Его слово все равно будет весить в тысячу раз больше моего. А обвинение в покушении на убийство графа – это очень серьезно.

Кентон накрыл своей рукой мою ладонь.