Торнатрас

Синьор Ортолу и Ланчелот договорились с Араселио, Станиславом и старшими ребятами, чтобы каждый принес с собой свой музыкальный инструмент. Так что у нас была живая музыка, и телевизор включать не понадобилось.

– Если хочешь, перейдем к Ментасто. Там есть фортепиано, – сказал мне Гавино Мурджия, – сможешь играть вместе с нами. Будем импровизировать, как на джем-сейшен.

Он играет на скрипке, и каждый раз, как я его слушаю, у меня ком в горле – сразу вспоминается Филиппо. А теперь, когда он упомянул про джаз, и Дьюк тоже. Интересно, где сейчас крестный моего брата? Давно не было от него никаких вестей.

Лео был на седьмом небе: Липучка обвилась, как шарф, вокруг его шеи и тарахтела так, будто внутри у нее включился моторчик счастья. Агнесса и Сабина тоже были ужасно довольны: в кои-то веки их мама не встречается с читателями по разным городам Италии и может спокойно праздновать вместе со своей семьей.

На рождественском столе было столько всяких блюд: китайских, сенегальских, филиппинских, сардинских, гаитянских, триестских, неаполитанских, чилийских, польских… И индейка «в сто раз лучше, чем в Америке» тоже была очень вкусная.

В десять часов гости еще не попробовали всего, что было на столе, и бродили по четырем квартирам с одноразовой тарелкой и стаканчиком в руках. Но тут синьор Петрарка постучал вилкой по бутылке для привлечения всеобщего внимания и сказал:

– Пора включать телевизор! Через несколько минут начинаются «Сюрпризы и слезы».

Глава вторая

В каждой из четырех квартир работал телевизор, и гости, разделившись на группы, приготовились смотреть передачу с синьорой Эвелиной. Лео и Коломба оказались в гостиной у семьи Ментасто – с тетями, женихами, адвокатами и семьями Петрарка, Ризотто и Мурджия. Было тесновато, как, впрочем, и у трех остальных телевизоров.

Программа началась. В украшенной серебряным дождем студии «Телекуоре» в двух креслах из прозрачного плексигласа сидели друг напротив друга Камилла и синьора Эвелина.

«Мне хотелось бы, чтобы наша гостья триумфально спустилась в студию по лестнице, как в день своего незабываемого преображения, – говорила телеведущая. – Но, сами понимаете, дорогие телезрители, сегодня это невозможно. Эвелина Риккардо должна вот-вот сделаться мамой. Поэтому-то мы и пригласили ее к нам на передачу в эту ночь, когда перед всеми нами встает образ Богородицы, ожидающей появления Младенца».

«Мне осталось ждать немногим меньше месяца», – с милой улыбкой уточнила ее гостья.

«Верно. Маленький Джанриккардо родится перед самыми выборами, как раз вовремя, чтобы отпраздновать победу своего папы», – произнесла Камилла Гальвани.

– Я не был бы в этом так уверен, – пробормотал, сидя перед экраном, доктор Мурджия.

– В чем? В том, что Риккарди выиграет выборы? – с иронией спросил адвокат Чеккетто.

– Нет. В том, что ребенок будет ждать так долго.

– Но профессор Лулли… – начала было Коломба.

– Случается, что и профессора ошибаются в подсчетах, – внимательно глядя на экран, перебил ее доктор Ризотто. – Мне тоже кажется, что ваш братик сможет прождать не больше чем день или два.

– Сдается мне, что ей лучше было бы остаться дома, – озабоченно покачал головой синьор Петрарка.

В этот момент синьора Эвелина схватилась за живот. Лицо ее немного исказилось, и она тихонько вскрикнула.

«Все в порядке?» – с легким беспокойством осведомилась Камилла Гальвани.

«Да, да! Наверно, съела что-то тяжелое за обедом».

«Вы уверены, что это не..?»

На лице рыжеволосой Камиллы читалось радостное предвкушение. Вот была бы удача, если бы маленький Риккарди решил появиться раньше назначенного срока прямо на передаче! В рождественскую ночь, во время прямой трансляции!

Лицо у синьоры Эвелины сделалось очень серьезным. Она уже не была так уверена, что причина в обеде.

«Есть ли в студии врач?» – спросила Камилла Гальвани, оглядывая студию.

Ей было известно, что врач есть, только не фельдшер и не гинеколог, а совсем неопытный молодой человек, вчерашний студент, который, наверно, уже побежал за помощью.

Телекамера показала крупным планом лицо гостьи. На лбу у нее выступили капельки пота. Она казалась испуганной и кусала губы.

– Мама! – крикнула Коломба в экран, как будто та могла ее услышать и ответить.

– Но чего они ждут, эти две дуры? Почему не вызывают «скорую»? – в негодовании воскликнул синьор Петрарка.