Торнатрас

– С каких это пор? – воскликнула тетя Динучча, вытирая слезы тыльной стороной руки, как в каком-то телесериале. – Эвелина прекрасно себя чувствовала. В последнее время она сильно уставала, это да. Потому что слишком много работала. – Тут она обратилась к экрану, как будто профессор мог ее слышать: – Если так, то почему вы не прописали ей отдых, профессор? Она же с самого начала наблюдалась у вас.

«Нельзя исключить, – невозмутимо продолжал профессор Лулли, – что причиной стал стресс, вызванный беспрецедентными преследованиями со стороны ее жильцов-иностранцев. Кроме того, они могли заразить ее какой-то опасной тропической болезнью. Завтра умершему младенцу Джанриккардо Риккарди будет проведена аутопсия. Но в любом случае донорство органов тут абсолютно исключено».

– Беспрецедентные преследования. Тропическая болезнь! Ну и вруны! – пробормотал потрясенный Араселио.

– Нужно срочно ехать в клинику! – воскликнула Пульче. – Добиться, чтоб нас впустили. Мы не можем оставить Эвелину одну в такой момент. Нужно быть рядом с ней и постараться ее утешить.

– Едем! – сказала тетя Динучча. – Араселио подвезет нас на грузовике. А там уж как-нибудь прорвемся.

«Как же, прорвемся!» – подумала я.

С этими толпами журналистов у входа Мильярди теперь нас и близко не подпустил бы.

Глава третья

В итоге пустили только нас двоих – «детей несчастной синьоры Риккарди».

Когда я посмотрела маме в глаза, мне показалось, что время совершило скачок назад. Таким же пустым взглядом она смотрела на меня два с половиной года назад, когда пришла новость о крушении «Геркулеса».

С тех пор многое изменилось: в нашем доме в Генуе жила незнакомая семья, мама сделалась блондинкой, на ней была дорогущая ночная рубашка, и лежала она в прекрасной одноместной палате клиники люкс. Но глаза ее, в точности как тогда, казались двумя пустыми колодцами, в которых была только темнота и беспросветная боль.

– Потерпи, пройдет, – быстро сказала Тамара. Она сидела у маленького телевизора с приглушенным звуком. На экране был график растущей популярности Риккардо Риккарди – его комментировали какой-то социолог и Валерио Каррада. – Пройдет. Тебе только что дали сильное успокоительное.

Лео взял мамину руку и поцеловал ее. Потом, не отпуская ее и не произнеся ни слова, сел в кресло рядом с кроватью. Мама продолжала смотреть в пустоту, как будто не замечая ничего вокруг. Губы у нее шевелились – можно было подумать, что она повторяет одну и ту же фразу.

– Где Риккардо? – спросила я у Тамары.