Торнатрас

– В штабе партии. Нужно отменить распоряжение о новых плакатах. Он должен поговорить с Каррадой.

– Он должен быть сейчас здесь, с мамой, – сказала я. – Все остальное может подождать.

Мне казалось невероятным, что всего два часа спустя после смерти сына наш отчим продолжал думать только о своих дурацких выборах.

– Не говори глупости. Он как-нибудь сам разберется, что может подождать, а что нет, – зашипела на меня Тамара.

Тут мама издала несколько звуков, как будто хотела что-то сказать. Я наклонилась к ней близко-близко, погладила ее и, улыбнувшись, попросила:

– Скажи что-нибудь, мама.

– Мне не показали его, – произнесла она заплетающимся языком. – Ребенка. Не показали.

– Зрелище было малопривлекательное, Эви, ты знаешь, – сказала Тамара таким тоном, как будто повторяла одно и то же уже в двадцатый раз и начинала терять терпение. – Не показали, потому что берегли твои нервы.

– Почему он умер? – спросила я.

– Порок развития. Больше я ничего не могу сказать.

– А Риккардо его видел?

– Да.

– А где он теперь? Куда его дели?

Тамара кивнула в мамину сторону и прошипела:

– Тсс!

Я вспомнила слова профессора Лулли: завтра ему сделают аутопсию. Значит, в холодильнике и ждет, когда его разрежут на кусочки. Бедный мой братик. А еще вчера бойко толкался в животе у мамы. Как же они могли не заметить раньше этого порока развития? А она сама знала? Может быть, поэтому никогда не показывала нам свои УЗИ?

Мне хотелось разреветься, но так мама расстроится еще больше. Лео положил голову ей на грудь и заснул. Она продолжала смотреть в стену.

– Сколько еще дней ей нужно оставаться здесь? – спросила я у Тамары.

Мама снова прочистила горло и, словно придя в себя, протянула ко мне руку и сказала:

– Вернемся домой, Коломба. К себе домой, в Геную. Риккардо меня ненавидит.

– Не обращай внимания, она бредит, – сказала Тамара и позвонила в колокольчик для вызова медсестры.

Медсестра дала Эвелине две таблетки успокоительного и задержалась, чтобы навести порядок в комнате.

– Вы не поверите, – сказала она, – но в клинику только что пробралась какая-то бродячая кошка. Коллега с первого этажа обнаружила ее в коридоре женского отделения – она обнюхивала все двери, как будто кого-то искала.

– Какого она была цвета? – спросила Коломба.

– Черного, – ответила сестра. – Непонятно, как только вахтер ее не заметил! На улице холодно, двери и окна все время закрыты. А учитывая, что среди пациентов имеются ВИП, как ваша мама, охранники каждые полчаса проверяют, чтобы они были заперты на ключ.

– Надеюсь, вы ее тут же выставили и продезинфицировали коридор, – встряла в разговор Тамара Казе. – Бродячая кошка! Это и блохи, и все что угодно!

– Коллега открыла ей форточку окна, выходящего в сад, но она не хотела уходить, – сказала сестра. – Аделине пришлось выгнать ее шваброй.