Томас

— Да. Вжик-вжик, а дальше?

— Дальше... Я в кино видел — вот стоит герой, потом дверь открывается, а внутри или страшилище какое, привидение, и герой так глазки закатывает и по стеночке, по стеночке.

— Падает?

— В обморок. И у меня нечто похожее. В ушах зашумело, на веки тень пала, звездочки летают, такие белесенькие. Думаю, всё — сейчас рухну, но сам себе говорю, что нельзя, это же все бросятся спасать, начнут тягать из стороны в сторону, а вдруг перевернут? Нельзя! Я мух разогнал, уши ладонями закрыл, комок в горле сглотнул, начал дышать глубоко, но не резко, чтобы не повело в сторону... Всё правильно сделал. Пару шагов, словно робот, и дёру. Все ж куда смотрят?

— Куда?

— В окошко, ждут повышения, а я бочком-бочком, как краб морской на полусогнутых, и домой. Не разуваясь, забежал в ванную, брюки снимаю, белье... Обернулся... ХВОСТ! Нет, я знал, что там появилось нечто странное, шевелящееся: когда по ступенькам поднимался, прямо чувствовал — брюки натянулись, но не на заднице, как обычно бывает, а на...

— Переднице.

— Ага.

— Такой большой?

— Ну, не малый.

— Длинный?

— Длинный...

— С кисточкой?

— Почему с кисточкой?

— Ну, так рисуют часто. С помозком.

— Нет никакой кисточки. Он, это... Весь странный такой.

— Покажешь?

— Ну, вот ещё! Я что в цирк нанимался?

— Уморил...

— Тебе смешно, а мне что делать? Это вжик-вжик, к слову сказать, всю жизнь мою перечеркнуло!

— Да ладно! Неужели хвост может помешать? Вот увидишь, наоборот поможет!

— Это в каком смысле? Ты что лепечешь? Где он поможет?

— Ну, в магазине три сумки понесешь.

— Ты издеваешься?

— Почему? Вот скажи, рано или поздно, как не кобенься, всё равно откроется, ведь так?

— Лучше поздно, чем рано.

— И потом настанет момент, когда ты перестанешь вызывать любопытство. Так всегда бывает. Вот выросла родинка на всю щеку, ты только о ней и думаешь, а народу очень скоро начхать на тебя и твою родинку. Ты носишься с ней, ночей не спишь, от зеркал бегаешь, а соседей уже не интересует, что у тебя на лице. Им подавай, пьешь ли до белочки или детишек в сердцах колотишь, с кем спишь и как часто...

— Давай не начинай, а.

— Ну, я же... Постой... А как у тебя с женщинами будет?

— Да как всегда.

— Не понял...

— То есть никак.

— Хочешь сказать, никогда не было?

— Сознаюсь... Не было, и это хорошо, даже отлично!!!

— Ничего себе отлично....

— Этот факт меня, можно сказать, успокоил...

— Ну, ты и чудик. Как такое может успокоить?

— Ты не понимаешь... Что там про рожки плел?

— Я?

— Ты. На что намекал?

— Ну, это... Жена загуляла.

— Не ври. Ты другое имел в виду. Если по правде, я тоже над этим думал. Оно ж ночами теперь не сильно спится...

— То есть...

— Ну, я же не хозяин своему хвосту. Когда-никогда могу приказать, приструнить, но в момент дремы он сам по себе и начинает всякое выделывать: то одеяло стягивает, то какой-то ритм отбивает. Поэтому не спится... Думается... А вдруг это мне наказание за грехи мои тяжкие?

— Вполне может быть. Много накопилось?

— Кто знает? С девочкой дружил в школе. Маленький был. Портфель ей носил.

— Это не грех.

— Да я не о том... Поссорились мы с ней, и я её... Ударил. Носком ботинка по ноге. Она выше меня была на голову, я бы с ней не справился, а тут что-то нашло такое... Она потом ещё плакала. До сих пор жалею. Была бы возможность, хоть сейчас к ней пополз прощения просить...

— Да она уже и забыла давно.

— Да? Но я-то помню!

— И это достойно того, чтобы тебя наказать таким способом?

— Не знаю.

— Я знаю — не достойно. Мелочи это всё. Копай дальше и глубже. Что там ещё?

— Сразу и не соображу... В школе учился нормально, не курил, не пил. Списывал иногда у соседки, так все списывают, и у них почему-то хвосты из-за этого не вырастают.

— Дальше.

— Техникум... пропускаю.

— Это с каких делов?

— Да что я там мог натворить? Первая сигарета, бокал вина... Кому сказать — засмеют.

— А сейчас?