Том Соуер за границей

СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ МАРКА ТВЭНА Томъ Соуеръ за-границей

ГЛАВА I

Вы полагаете, что Томъ Соуеръ успокоился посл всхъ этихъ приключеній? Я разумю тутъ приключенія, которыя мы пережили на рк, въ то время какъ освобождали негра Джима и Томъ Соуеръ былъ раненъ въ ногу. Нтъ, онъ ни мало не успокоился. Это только подзадоривало его еще боле. Вотъ и вся полученная прибыль! Видите-ли, когда мы вс трое возвратились ркою изъ нашего долгаго странствованія и, такъ сказать, окруженные славой, и жители встртили насъ цлымъ факельцугомъ, и говорили намъ рчи, и вс кричали: ура! и вопили, причемъ многіе и напились, — все это возвело насъ въ герои, чего Томъ Соуеръ и добивался всегда. Въ продолженіи нкотораго времени это его удовлетворяло. Вс имъ восхищались и онъ, задравъ носъ, расхаживалъ по нашему селу такъ, какъ будто все оно ему принадлежало. Нкоторыя лица звали его «Томъ Соуеръ-путешественникъ», и онъ чванился этимъ до того, что совсмъ уже зазнался. Напримръ, онъ ставилъ себя гораздо выше меня и Джима, потому что мы поплыли внизъ по рк на плоту, и только воротились пароходомъ, а Томъ халъ на пароход въ оба конца. Мальчики порядочно завидовали мн и Джиму, но положительно падали ничкомъ въ грязь передъ Томомъ.

Конечно, я не знаю наврное… можетъ быть, все это и удовлетворило бы его, не будь стараго Ната Парсона, нашего почтмейстера. Это былъ крайне худой и долговязый добрякъ, глуповатый, оплшиввшій отъ старости, и притомъ болтливйшее старое животное, какое мн только приходилось видать. Въ теченіе тридцати лтъ онъ былъ у насъ въ сел единственнымъ человкомъ съ репутаціей, — я хочу сказать, съ репутаціей путешественника, — и, понятное дло, онъ страшно тмъ гордился; всмъ было извстно, что, въ теченіе этихъ тридцати лтъ, онъ разсказывалъ объ этомъ своемъ путешествіи милліонъ разъ, и всякій разъ съ наслажденіемъ. И, вдругъ, является теперь мальчишка, которому нтъ еще полныхъ пятнадцати лтъ и заставляетъ всхъ развать рты и восторгаться его путешествіемъ. Не мудрено, что это такъ возмущало бднаго старикашку. Онъ выходилъ изъ себя, слушая Тома и возгласы окружающихъ: «Скажите на милость!..» «Возможно-ли!..» «Господи, помилуй!» и другое все въ томъ же род. А уйти ему отъ этой пытки было некуда, все равно какъ мух, попавшей заднею лапкою въ патоку. И когда Томъ умолкалъ, бдняга старикъ начиналъ выскребать свои старыя похожденія, выставляя ихъ поэффектне, но они порядочно уже повылиняли и упали въ цн, такъ что даже жалко было смотрть. А Томъ принимался тотчасъ выкладывать опять что-нибудь свое; но только что, бывало, онъ замолчитъ, старикъ опять начинаетъ, и такъ они одинъ за другимъ, одинъ за другимъ, цлыми часами, все стараются перещеголять другъ друга.

Но надо разсказать о путешествіи Парсона. Когда его назначили почтмейстеромъ и онъ былъ совсмъ еще внов на служб, приходитъ сюда письмо, отъ кого, неизвстно, и адресованное на имя такого лица, какого во всемъ мстечк нтъ. Онъ ршительно сталъ втупикъ: что длать съ этимъ письмомъ? Такъ письмо и лежало, одну недлю за другой, пока, наконецъ, отъ одного вида его у Парсона стали колики длаться. И письмо было не франкированное, что составляло новую бду; получить десяти центовъ было не съ кого, а правительство, Парсонъ понималъ это, возложило бы отвтственность за недоборъ на него и, чего добраго, смстило бы его даже за то, что онъ не взыскиваетъ всего, съ кого слдуетъ. Ему становилось не въ моготу, наконецъ. Онъ не могъ спать по ночамъ, пересталъ сть, исхудалъ такъ, что только тнь отъ него оставалась, но все же не ршался посовтоваться съ кмъ-нибудь, боясь, что этотъ человкъ измнитъ ему и донесетъ правительству о письм. Онъ запряталъ письмо подъ полъ; но и это не помогало: увидитъ онъ, бывало, что кто-нибудь стоитъ именно на этомъ мст, и его дрожь такъ и пройметъ, осадятъ его тотчасъ всякія подозрнія, и онъ просидитъ до поздней ночи, выждетъ, чтобы стемнло совсмъ и все стихло, и тогда прокрадется въ контору, вынетъ письмо и схоронитъ его въ другомъ мст. Само собой разумется, что вс стали его избгать, качали головами на него глядя и перешептывались, потому что, судя по виду его и страннымъ поступкамъ, вс начинали думать, что онъ убилъ кого-нибудь или совершилъ, кто его тамъ знаетъ, что… Будь онъ съ чужой стороны, не здшній, съ нимъ расправились бы даже, наврное, судомъ Линча.

Какъ я уже сказалъ, ему стало не втерпежъ и онъ ршился похать въ Уашингтонъ, къ самому президенту Соединенныхъ Штатовъ, съ тмъ чтобы выяснить ему все дло, не утаивая ни крошечки, потомъ выложить письмо передъ всмъ правительствомъ и сказать: «Вотъ оно вамъ… расправляйтесь со мной, какъ-хотите; но беру небо въ свидтели, я неповиненъ и не заслуживаю всей кары законовъ, и безъ меня семья моя умретъ съ голода, а у нея и теперь-то ничего нтъ; истинно говорю это и могу присягнуть».