Том 6. Лимонарь

«Принесешь царице риткино сердце: заколол, скажешь, сына твоего, царя Соломона, а тело — в море».

Попрощался царевич и пошел, куда глаза глядят.

Остался на берегу Очкило да Ритка. Уж и измучился бедняга, гоняясь за собачонкой — не понимает, глупая, играется, не поддается. Насилу-то сграбастал. Прищемил между коленок, за уши держит, как зайца.

А Ритка почуял и не лает, а только смотрит, точно говорит, и так жалобно:

«Сбережатый дядька, не режь! Ну, что ж, слизал я сметану, ну, накажи. Не режь! дядька!»

Очкило за нож —

«Глупая, ничего-то ты не понимаешь».

Ритка амкнул.

И готово — отлетела звериная невиноватая душа — и только на ноже след жизни, вот столечко крови!

Вынул старик риткино сердце, а сердце все бьется, не понимает, — у старика руки дрожали. Развел огонек, на угольях испек сердце. И домой.

В сумерки вернулся Очкило. Царица не может усидеть на месте.

«Где, где его сердце?»

Очкило положил перед ней черный комочек — риткино сердце.

«Заколол твоего сына, царя Соломона, сердце вынул, а тело — в море».

Царица ухватила уголек — руки жгло ей черное сердце:

«О, лютое! о, злое!»

Вернулся Давид царь с охоты! много зайцев привез — удалась охота. Отдохнул и посылает за Очкилой, пусть приведет сына, царя Соломона.

Оторопел Очкило и к царице:

«Матушка — государыня, царь царевича требует».

«Поди и скажи: сын, мол, твой болен — мозг у него взбунтовался».

Пошел Очкило к царю, сказал царицыно слово:

«Мозг у него взбунтовался».

Давид царь, как был, соскочил с престола да бегом. А у царицы на ее постели кузнечонок: еле дышит, бедняга, очень перепугался.

Взял царь кузнечонка на руки, — а не признать царевича.

«Милый сын мой, — заплакал Давид царь, — погиб я. Мудрость слов твоих помутилась, речистый язык заградился, очи погасли. Нет мне радости, нет упования, печаль пришла на меня».

И оставил царь кузнечонка, сам облекся в черные ризы, наложил на себя пост — помилует ли Бог сына, вернет ли разум, — и многую милостыню раздал ради сына, царя Соломона.

II

Пустынным берегом шел царь Соломон. В сумерки показалась дорога. И привела его дорога в Египет.

На гумне старик молотил рожь и с ним три сына.

Присел царь Соломон на ржаной омет: ему все видно и слышно, а сам он в скрыти.

«Любимые дети, стар я и мать у вас в годах, — сказал старик, — хочу разделить мое имение, чтобы по смерти моей меж вами не было злобы. Есть у меня золото и серебро — первая доля. Есть скот и кони — вторая доля. Есть хлеб — доля третья. Кто мне скажет цену золота и серебра, и от чего сотворены, тому моя казна. А кто скажет: который конь честнее всех, и с которой скотиной человек разговаривает и в которую входит и спит, тому мои кони и скот. А кто скажет, сколько в котором хлебе зерен, тому весь хлеб».

Выслушали дети отца, а ответа не умеют дать. Стоят, опустив цепы. А который помоложе, отошел к омету.

«Что ты печальный такой?» спрашивает царь Соломон.

«А как не печалиться? Отец разделил нам свое добро: казну, коней и скот, и хлеб — что кому достанется. Мудреную задал загадку, — надо мудрый ответ дать. Да ничего не придумаем».

«Пустяки. Я все слышал. Могу на все ответить».

И взмолился стариков сын к царю Соломону:

«Помилуй нас, троих братьев, дай нам мудрый ответ, раздели нас».

«Вы назовете меня своим большим братом?» спросил царь Соломон.

И тот пошел к братьям. Братья согласны. И повели они царя Соломона в дом:

«Вот наш большой брат!»

Старик стал расспрашивать царя Соломона, откуда он и кто его отец? и мать?

«Я из Божьего града Иерусалима. Родитель мой певец, моя мать — блудница; он по горло сидит в воде, просит пить, а напиться не может».

Подивился старик ответу.

«Ну, садись, будешь нам за родного сына, а нашим детям — большой брат».

Сели к столу, поужинали.

И сказал царь Соломон старику:

«Мудрено ты, отец, поведал своим детям о имении. Не могут они ответить, я за них. Первая загадка: золото и серебро: золото от царских очей, золото украшение и честь; серебро — от звезд, серебро — непорочный венец, а стало, и золото и серебро, под рукою кривды от неправды мздой — одних богатит, других разоряет, одного ведет на татьбу а другого на обман. Вторая загадка: о коне и скоте: говорит с конем человек, а покоряются кони коню — осляти, ослик всем коням голова; скотина же, в которую входит человек, — овн: шуба, шапка, рукавицы — все из овчины; а на которой скотине спит человек — мякинная птица гусь; из перьев подушка, из пуха — перина. Третья загадка о хлебе: счет хлебу — зубы: сколько человек откусит — столько зерен в куску, постольку и пожует».

Отец и сыновья задумались.

«Киньте жребий, — сказал царь Соломон, — кому что будет».

Братья кинули жребий.

И досталось: старшему хлеб, середнему казна, младшему кони и скот.

«Старший брат, ты будешь хозяин, а ты — купец, и ты — меньшой — солдат. Вы будете счастливы, только помните: живите не воровством и не клеветой».

«У меня есть две дочери, — поклонился старик, — а им, которая кому женой будет?»

Вошла старуха — мать, а за ней Дуня и Соня.

И сказал царь Соломон:

«Дуня — попадья, Соня — губернаторша».

Стали старик и старуха на колени:

«Скажи твое имя».

«Соломон».