Читаем Том 5. Статьи полностью

Очередная, ближайшая задача наша найти исход из лирической драмы. Пока мы не преодолеем драмы, до тех пор лабиринт будет душить нас своим мраком. Я не хочу пророчествовать. Кто ведает часы и сроки? Но мы смеем искать ближайших путей даже в наши туманные дни. Не станем себя обманывать: наша эпоха еще индивидуалистическая, хотя и отказавшаяся принципиально от индивидуализма. Признав это, мы решим, в какой мере способны мы преодолеть наше декадентство, наш индивидуалистический субъективизм. Я думаю, что преодоление это совпадает в своем движении, устремлении, полете с тяготеньем нашего театра от драмы к трагедии, от психологизма к переживаниям более глубоким, коренным и общим. Однако я не надеюсь на то, что трагический театр в его совершенной форме осуществится в ближайшие дни. Вот почему я предлагаю лирическую трагедию, как мост от драмы и драмы лирической к истинной трагедии. Пусть лирика будет водительницей нашей в чистилище нашего времени, но пусть эта роковая спутница ведет нас от драмы к трагедии. Лирическая трагедия форма каноническая, и в этом легко убедиться, если исследовать природу лиротрагического театра в его психологической подоснове. В самом деле, поэт выступающий, как драматург, не может отрешиться от своего субъективного восприятия драматического события. То же самое мы наблюдаем и в трагедии. В монологе автор отождествляет себя с героем, и начало лирическое неизбежно торжествует. Правда, в эпоху органическую в моменте монолога с душою героя звучат в унисон души всех участников театра, т. е. прежде всего зрителей, и тем самым преодолевается лирика, как начало самодовлеющее: рождается истинное трагическое действие. В наше время трагик рискует остаться одиноким и непонятым. Вот почему он замыкает свои переживания и предчувствия в условную форму лирической трагедии. Тем не менее в этой форме должны быть заключены потенциально все элементы совершенной трагедии, т. е. раскрыты до конца антиномия трагической темы, страдание героя и религиозное оправдание трагического события. И. Ф. Анненский в «Лаодамии», Федор Сологуб в «Победе Смерти» и даже Вяч. Иванов в «Тантале» хотя и тяготеют к трагедии, однако не вполне свободны от лирического субъективизма.

III.

Движение в сторону трагедии, разочарование в драме лирико-психологической, не сопровождается – к сожалению – соответствующей эволюцией в технике театрального дела. Драматурги опередили театр. Еще ни один театр не сумел поставить Ибсена. А опыты театра-модерн всецело связаны с декадентским театром, в котором лиризм автора ищет себе поддержки в эффекте зрительном и внешнем, как бы не надеясь внушить кому либо очарование своей субъективной исключительностью.

Развивается гипертрофия режиссерской техники, преобладание декоратора над автором: одним словом забывается что в театре есть такой материал, который присущ только ему и который нельзя заменить ни красками, ни звуками – материал податливый и совершенный, чувствительный и сложный, Я говорю о душе актеров.

Театр определяется автором, актером и зрителем, а все прочее – зрелище, т. е. то, что несущественно для истинного театра. Это ясно особенно теперь, когда в искусстве мы различаем начала – идеалистическое и реалистическое. Тенденция к театру-зрелищу глубоко идеалистична, а мы жаждем реализма и актуальности, а не пассивного созерцания.

Связанные нашим индивидуалистическим веком мы еще не смеем называть себя трагиками и ограничиваем себя лирикой, но уже в сознании нашем жива идея трагического театра и субъективно мы преодолели декадентскую драму. Повторяю, лирическая трагедия лишь мост путь, а не цель. А драма лирическая даже не путь, а тупик, лабиринт, из нее нет выхода никуда; она безнадежно замкнута в самой себе.

«Les Aveugles» Мэтерлинка или «Песня Судьбы» Александра Блока – вот воистину мир, лишенный плоти и жизни, мир теней и мечтаний, театр неподвижный, чуждый событиям. Как литературные произведения прекрасны, быть может, эти лирические драмы Блока и Мэтерлинка, но как театр, они не существуют. Лирика настолько преобладает в этих пьесах, что они теряют драматургическую форму, как бы растворяются в поэтической влаге, становятся аморфными и бездейственными.

Путь в страну трагедии не есть путь назад, в историю к античному театру или к театру Шекспира. Нет, залогом движения вперед на этом пути есть та правда, которую открыл нам XIX век и которую мы называем символизмом. Будущий театр будет не только театром трагическим, но и символическим театром. Символ, как воплощение эстетического переживания, которое открывает ряд мистических потенций, восходящих к абсолюту, вводит нас в театр трагический, мало этого: принимая мир, как символ, мы оправдываем страдание и эстетически, и религиозно: то, что было недосказано в античном театре, становится очевидным в театре символическом: в нем мы переживаем мировую трагедию, как трагедию страдающего Бога.

<p>Элеонора Дузэ</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Г.И. Чулков. Собрание сочинений в 6 томах

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература