Том 4. Повести и рассказы

– Отчего ветер?

– Вот глупая! Не видала? Деревья качаются – оттого и ветер.

– Какое большое дерево? Когда закачается – вот будет ветер! (Подумав.) А кто деревья качает?

– И этого не понимаешь? Бог!

Тогда все стало ясно.

2

Образ в церкви: голова Иоанна Крестителя на блюде. Маленький мальчик, благоговейно:

– Весь умер, только голова осталась.

3

– Соня, у тебя есть папа?

– Есть.

– А зачем у тебя еще крестный папа?

Она подумала и быстро ответила:

– Запасной.

4

– Ну, Сергунька, не гляди по сторонам, повторяй за мной: «Спаси, боже, папу, маму, братьев, сестер и всех людей. Подай, боже…»

– Что, мама, все «подай» да «подай». Ему, наверно, уж надоело. Дай я ему лучше песенку спою.

И запел, глядя на образ и благоговейно крестясь:

Матчиш – хороший танец,
Кэк-уок – вроде,
Его привез голландец
В своем комоде.

Мать, давясь от смеха:

– Сергунька! Где ты такой песне научился?

– Агаша меня научила.

5

С ним же. Утром проснулся, стал рассказывать матери сон. Путает, плетет – сразу чувствуется, что выдумывает. Старшая сестренка Наташа крикнула из соседней комнаты:

– Сергунька, ты все врешь!

– Ты почем знаешь?

– А я тоже этот самый сон видела.

– А-а…

Он сконфуженно прикусил язык.

6

– Почему в молитве «Отче наш» все слова русские, а одно слово французское?

– Что ты за вздор говоришь! Где французское слово?

– А как же! «Отче наш, иже иси и на небеси».

7

– Как тебя звать?

– Юра, а по батюшке – Георгий!

Отец с отчаянием:

– Юрка, ну что ты за дурак такой! Как твоего отца звать? Ведь Сергей!

Юра, покраснев:

– А как же, когда меня батюшка в церкви приобщает, он меня называет Георгий?

8

Идет по улице чиновник с портфелем, синий вицмундир с золотыми пуговицами, голова начисто обрита, круглая, синевато-серая. Мальчик, пораженный:

– Это сам государь идет?

– Нет, просто дядя.

– А я думал – сам государь император.

9

Я тогда жил в Туле. У нас жил маленький племяш Воля, – мать его, революционерка, была за границей, в Швейцарии. С ребенком ей было трудно, и она прислала его нам. Привезли его в августе. Он чудесно говорил по-немецки, с характерным швейцарским выговором, и почти не понимал по-русски. В середине зимы он говорил только по-русски.

Однажды утром ко мне входит в кабинет жена, ведет за руку упирающегося Волю и взволнованно говорит:

– Вот, дядя Витя, послушай-ка! У Воли есть хорошая новая синенькая шубка, старая ему теперь совсем не нужна. Пришла к нам бедная, больная прачка Марья Ивановна, с мальчиком Васей. У Васи совсем нет никакой шубки. Одет в какую-то рваную кофту, руки синие, весь дрожит. Я ему хотела отдать старую Волину шубку, а Воля разревелся, топает ногами, кричит: «Нельзя отдавать шубку, она моя!»

Я нахмурился.

– Как же это ты, брат, а? Неужели тебе не жалко Васю? На дворе мороз, ветер, а он раздетый. Ведь ему холодно. А у тебя лишняя шубка висит, и совсем тебе не нужна.

Воля стоял насупившись, на пушке розовой щеки висела блестящая слезинка. Он молчал и смотрел упрямыми глазами.

Я с упреком покачал головой.

– Ну, скажи, – а если бы мы с тетей Марусей так поступили с тобой? Выгнали бы на мороз в одной курточке, заперли бы дверь. Воля ходит, ему холодно, руки стали синие. Пришел, позвонился. Дядя Витя ему открыл: «Чего тебе надо?» Воля говорит: «Мне холодно?» – «А вам какое дело? Холодно, так холодно. Пошел вон!» И запер дверь.

Воля, подняв брови, обдумывал создавшееся положение. Вдруг он с вызовом сказал:

– А Воля опять позвонился!

– Ну, дядя Витя опять открыл, спрашивает: «Опять ты? Чего тебе надо?»

Воля топнул ногою и крикнул:

– Отдай мне новенькую синенькую шубку! Это моя шубка!

Пряча улыбку, я ответил сурово:

– Нет, это не твоя шубка, ее тебе сшила тетя Маруся, – думала, что ты хороший мальчик. А злому, жадному мальчику она не стала бы шить. Уходи!

Мы долго усовещивали Волю. Наконец он смирился, печально вздохнул и сказал:

– Ну, хорошо! Ну, отдайте.

После обеда Водя пришел ко мне в кабинет. Он всегда после обеда приходил ко мне в кабинет, – я лежал на диване с газетой, – садился мне на живот и говорил:

– Ну, расскажи сказку.

Я спрашивал:

– Про что же тебе рассказать?

– Ну… Ну… Расскажи… про корову.

И я начинал фантазировать про корову: был маленький мальчик Воля, к нему пришла в гости соседняя девочка Таня. Они играли ва дворе. Тетя Маруся им сказала: «Только, детки, не ходите на улицу». А они не послушались и вышли. Вдруг видят, идет корова. С большими острыми рогами. Мычит, – му-у! му-у! – и мотает головой. Дети побежали, корова за ними. Бегут, бегут. Устали. А корова все ближе. Танечка споткнулась и упала. Корова налетела на нее и стала бодать рогами. Девочка кричит: «Ай! ай!» – льется кровь, а корова рогами еще, еще! Потом бросила Танечку, побежала дальше за Волей. А у Воли уж нет больше сил, он не может бежать. Оглянулся – корова все ближе, все ближе…

Воля с ужасом слушал, вдруг быстро зажимал мне рот рукою и спешил вывести мораль, пока корова еще не добралась до него:

– И тогда дядя Витя сказал: «Вот видишь, всегда нужно слушаться тетю Маруею. Никогда больше не ходи со двора на улицу».