– Вот ка-ак! Не ваша? – торжествующе воскликнула Ревекка Моисеевна. – А какой вы делали скандал, как позорили честных людей!
Судья приказал:
– Смотрите дальше.
Красная от волнения и стыда. Роза Соломоновна еще отложила в сторону полотенце, мужскую сорочку и произнесла упавшим голосом:
– Это тоже не мое.
– Тоже не ваше? Господин раввин, вы сами теперь видите…
Раввин бесстрастно прервал вторую женщину:
– Переберите теперь вы свою кучу и посмотрите, нет ли и у вас чужого белья.
– Извольте. Только я заранее ручаюсь: чужого белья у меня не найдете. Я не из таких, мне чужого не нужно, оно бы мне жгло руки… Ну и конечно же! Вот. Ничего нет чужого. Все мое.
– Все только ваше?
– Только мое.
Судья обратился к первой женщине, горестно ждавшей позорного осуждения, и приказал:
– Переберите кучу вашей соседки и выберите из нее ваше белье.
Все были в изумлении. Первая женщина отобрала из кучи несколько штук и радостно сказала:
– Вот это мое. И это мое.
– Возьмите. Это вправду – ваше.
Вторая женщина в негодовании завопила:
– Как – ее?! Позвольте…
Но судья строго сказал:
– В каждую кучу я ночью подложил по нескольку штук моего собственного белья. Роза Соломоновна даже не побоялась осуждения и честно созналась, что белье не ее. А вы, Ревекка Моисеевна, – если вы и мое белье объявили своим, то, значит, еще легче могли объявить своим и белье Розы Соломоновны.
В Дагестане существует около тридцати пяти совершенно различных языков. Есть аулы, говорящие на своем отдельном языке, которого даже соседние аулы не понимают. Языки эти еще очень мало изучены. Один профессор-лингвист изучал их, пользуясь в разговорах русским, арабским и аварским языками. Желая выяснить, как в одном из этих языков образуется прошедшее время, он попросил собеседника написать такую фразу:
Я дал тебе вчера сто рублей.
– Написал?
– Написал.
Но профессор никак не мог разобраться в написанной фразе. Обратился за разъяснением к другому. Оказалось, первый написал:
Никаких ста рублей ты мне не давал.
– Сколько яблоко стоит?
– Рубль.
– Штука?!
– Ну да!
– И находятся такие дураки, что покупают?
– Нет, дураки спросят и дальше идут.
В Крыму. Едем на извозчике в Новый Свет под Судаком. Спрашиваем извозчика о тропинке к гроту, – есть ли там опасные места.
Татарин-извозчик: «Не-е! Одна место страшно, так нестрашно!»
Председатель ревкома в маленьком городке южной России в годы гражданской войны.
– Заведовал у нас санитарною частью парнишка один, тоже, как я, из рабочих. Приходит ко мне: «Знаешь, говорит, что я надумал? Сады чтоб все в городе разводили, для хорошего воздуху». – «Нет, говорю, это не экономно». А я уже тогда слыхал, что наука такая есть, политическая экономия, – как раз на такие дела. Говорю ему: «Война, везде деревья рубят, а ты сажать. Затопчут. Ты лучше мостовые чини». – «Ладно!» Стал я думать: нужно политическую экономию читать. Достал Богданова «Краткий курс экономической науки». Ничего не понимаю. Созвал ребят: давайте вместе читать, авось поймем; узнаем, что экономно и что не экономно, например, насчет садов и мостовых. Там сразу узнаем, что тут самое первое. Вместе стали читать, – все равно ничего не понимаем. Посмотрели – написано: 1906 год. Ну, потому не понимаем, что устарела. Решили: давайте сами напишем книгу, что экономно и что не экономно. Только так и не собрались: много было дела.
Я спросил пожилую работницу:
– Вы в бога верите?
– Как вам сказать? Отчего бы ему, думается, и не быть. А только уж очень он какой-то… бессильный. Как его большевики обижают! Из церквей повыгнали, а он – ничего! Разве только сезонника стенкой придавит, когда церковь разбирают. Я на той неделе видела – к больнице парня подвезли, из-под стенки вынули. До чего ужасно смотреть! А разве он тому виновен? Не пошел бы, его бы с учета сняли.
IX
Ты любишь жить вкусно, но поваром своей жизни быть не умеешь.
Он не переваривал лжи, но от правды приходил в бешенство.
Этот человек горд и самолюбив, милостыни никогда не попросит. Предпочитает брать взаймы без отдачи.
Подошла к трамвайной остановке женщина. Лицо совсем раздетое: как ругалась в кухне с соседками из-за коптящего примуса, таким лицо и осталось. Нужно же одевать лицо, когда выходишь на люди!
Вдали, на горизонте, грозовые тучи кажутся гораздо чернее и страшнее, чем над головою.
Сколько термометра ни нагревай, в комнате теплее не станет.
Если ты не умеешь вывести у себя клопов, то, по крайней мере, не дави их на обоях.
В тридцатых годах прошлого века один кавказский генерал так отозвался о неудачном укреплении, построенном его предшественником;
«Я узнаю моего умного предместника. Если человек большого ума задумает сделать глупость, то сделает такую, какой все дураки не выдумают» (Воспоминания Г. И. Филипсона – «Русский архив», 1880, № 6, стр. 243).
Он за нею не ухаживал, а так – появлялась в ее присутствии легкость движений.
Постепенно возникла между ними любовь. Она при встречах неудержимо хорошела, он неудержимо потел.
X
Рассказы о детях