Том 4. После конца. Вселенские истории. Рассказы

— Знаете, от вашей не в меру активной речи попахивает провокацией. Не все люди на земле в XXI веке так отвратительны, как вам кажется. Я знаю много, мягко говоря, прекрасных, добрых людей и в то же время простых, обычных, включая молодых… Если вы думаете, что я старомоден, можете идти, с меня идиотов хватает, но с вас я всё-таки удержу часть моего гонорара, потому что я потратил на вас время. Вот видите, с вами я отнюдь не старомоден…

Старичок вдруг испугался.

— Не надо. У вас хорошие рекомендации. Меня только смущает молодой человек…

— Я же вам объяснял по телефону, что будет мой ученик, моё второе Я. Всё, что здесь говорится, не выходит в мир. Рассказывайте о проблеме, и подробно.

— Хорошо, хорошо. Видите ли, во мне растёт искреннее убеждение, что я слон. Я имею в виду животное, слон.

— Это круто, особенно в вашем возрасте, — ободрил его Антон. — Подробней.

— Дело в том, что последние три-четыре года меня настойчиво, постоянно преследуют сновидения, в которых я являюсь не человеком, а слоном.

— Углублённей.

— Углублённей то, что я вижу во сне себя, но в виде слона. Не просто в виде, а что я и есть слон, со всеми последствиями. А уже год я вообще никогда не вижу себя во сне как человека, только слоном…

— Интересно.

— Я не сумасшедший, доктор, но такое сильно действует на нервы. Я уже невольно, когда наяву, начинаю подозревать, что со мной что-то не то, я начинаю бояться, что рано или поздно приобрету качества слона и так далее, того и гляди изменюсь физически. Это, конечно, нервы, но всё-таки…

— Достаточно. Всё ясно. Подробное жизнеописание, включая мечты.

Старичок описал. Говорил почти час. Антон коечто записывал. Магнитофон не включал — некорректно.

— Николай Николаевич, — наконец обратился Антон к пациенту, — теперь детально опишите все ваши переживания, начиная с детских, связанные с животными, особенно со слонами. Вы вообще слонов когда-либо видели?

— Что ж вы думаете, я их только на картинках рассматривал? Обижаете.

— Молодцом. Опишите всё.

Николай Николаевич описал, а Антон всё это на бумаге изложил, но по-своему. Вдруг он резко, как всё равно прокурор, стал задавать вопросы старичку.

— Вы видели когда-нибудь совокупление слонов? Да или нет?

— Да.

— Во сне или наяву?

— И так, и так.

— Что вы чувствовали, когда наяву?

— Ужас.

— Что вы чувствовали, когда во сне?

— Блаженство.

— Сексуальное? Оргазм был?

— Всегда, но с ужасом.

— Чувствовали ли вы себя когда-либо обиженным слоном?

— Нет.

— А что вы чувствовали?

— Загадочность слонов как таковых.

— Вы были в Индии?

— Да.

— Видели там слонов?

— Конечно.

— Загадочность самой Индии и загадочность слонов в ней как-то связаны в вашем уме?

— Конечно.

— Вы практикуете медитацию или другие практики?

— Нет.

— Что вы думаете о Боге?

— Ничего.

— Любили ли вы своего отца?

— Я его почти не знал. Погиб на войне. Я же говорил об этом.

— Вы же знали его с раннего детства. Как с этим?

— Любил, но не помню.

— Сексуальные связи с животными были? Да или нет?

— Нет.

— Ваши мечты о самом себе. Пределы вашего самоутверждения. Вопрос первый: было ли желание быть бессмертным? Что вы можете сказать о бессмертии?

— Ничего об этом даже в голову не приходило. Тварь — она и есть тварь. Сгнием, господин психоаналитик.

— Каков пик ваших мечтаний о себе, начиная с детства? Кем вы себя воображали когда-нибудь: пророком, царём, великим писателем, полководцем, Наполеоном или Ворошиловым?

Старичок даже испугался.

— Да что вы меня за сумасшедшего принимаете, в конце концов? Ничего такого я о себе не воображал! Я имею тенденцию стать слоном, а не Наполеоном или Ворошиловым! Вы меня с кем-то спутали.

— Это наука. Вы должны отвечать на самые странные вопросы, ибо через них открыта истина, какой бы странной она ни была…

Антон задал ещё несколько вопросов, от которых старичок мелко подрагивал, а потом предложил ему уйти.

— Как? — изумился старичок.

— Я разберусь в материале, изучу его до глубин и вызову вас. Ваш случай сложноват для ординарного ума. Не пугайтесь только.

Старичок, тем не менее, испуганно вскочил, словно его подменили, и вышел. Тогда психоаналитик обернулся к сыну.

— Ну, батя, ты даёшь, — отреагировал Валера, слегка похохатывая. — Впрочем, я ничего не понял. Но еле сдерживался, чтоб не хохотнуть. Ну и театр! Он что, псих или артист?

— Ни тот, ни другой.

— А что же?

— Подойди-ка к моему столу… Видишь записи? Я в них разберусь. Но, по первому впечатлению, у него провал, потеря личности, внутренней личности, которая у него больше, чем он сам. Она ушла вглубь, но дает сигнал тоски. Сам старик потерял отождествление с собственной тайной личностью, и она не может себя выразить. Потому её потеря выражена символикой слона, ибо слон — особое существо, непростое.

— Папань, я ничего не понял, — ответил Валера. — По мне, он просто псих. Да он же признался, что любит слонов сексуально! Это же немыслимо! Его надо в зоопарк или в психушку… Но мне где-то он нравится. По крайней мере, нестандартен. Лучше уж любить слонов, чем смотреть телевизор.

Антон Геннадьевич вздохнул: