Том 4. Письма 1820-1849

Potemkine a 'et'e nomm'e `a Rome<sup>*</sup>. Vous savez l’amiti'e qu’il me porte. Si son cr'edit `a P'etersbourg 'etait en raison de son excellent coeur et de ses sentiments pour moi, je ne serais gu`eres embarrass'e de mon avenir. Il m’avait donn'e rendez-vous en Russie, o`u il comptait aller dans le courant de ce printemps, mais il se pourrait que la nomination qu’il vient de recevoir le fit renoncer `a son voyage.

Ce sera un heureux moment, chers papa et maman, que celui o`u nous nous reverrons. Si l’'etat de Doroth'ee se confirme<sup>*</sup>, je serai doublement aise de me trouver aupr`es de vous dans un moment semblable. Dites mille amiti'es de ma part `a son mari et assurez-le que je d'esire bien sinc`erement de faire sa connaissance. Nicolas m’a 'ecrit deux fois dans ces derniers temps. Il me dit entre autres que selon toute probabilit'e il ne quittera pas Varsovie dans le courant de cette ann'ee. C’est pourquoi il m’engage `a venir le voir en passant. Il est possible que je le fasse, bien que, d’autre part, il m’en co^uterait de laisser voyager toute seule ma femme et trois enfants. Mais il y a dans cette pauvre femme une force d’^ame qui n’est comparable qu’`a la tendresse de son coeur. J’ai mes raisons pour vous parler ainsi. Dieu seul qui l’a faite conna^it tout ce qu’il y a de valeur dans cette ^ame. Mais vous qui m’aimez, je veux que vous sachiez que jamais un ^etre humain n’a 'et'e aim'e par un autre comme je l’ai 'et'e par elle. Je puis dire, presque par exp'erience, que depuis 11 ans il n’y a pas eu un seul jour dans sa vie o`u pour assurer mon bonheur elle n’eut consenti, sans h'esiter un instant, `a mourir pour moi. C’est quelque chose de bien grand et de bien rare, quand ce n’est pas une phrase.

Ce que je dis l`a doit vous para^itre 'etrange. Mais encore une fois: j’ai mes raisons. Ce t'emoignage que je lui rends, n’est qu’une bien pauvre expiation.

Перевод

Мюнхен. 15 апреля 1837

Ваше последнее письмо очень меня порадовало, от всего сердца благодарю вас за него^*. Благодарю вас также за доброту, с какой вы обещаете облегчить мне путешествие. Буду весьма огорчен, если это причинит вам хоть малейшее затруднение. Но, признаюсь, я был бы не менее огорчен, если бы за отсутствием средств вынужден был остаться в Мюнхене. Мне не терпится уехать отсюда. Итак, если не встретится непредвиденных препятствий, я рассчитываю пуститься в путь тотчас же по получении денег. Это будет, по всей вероятности, в июне. Перед отъездом я продам всю мою здешнюю обстановку, так как, что бы ни было, я твердо решился более не возвращаться сюда. Назначение Северина окончательно укрепило эту решимость^*. Я ничуть не расположен служить под его начальством. Однако я удерживаю за собой свое место, ибо, сколь оно ни незначительно, все же обеспечивает мне право просить другое.

Потемкин назначен в Рим^*. Вы знаете его дружбу ко мне. Если его влияние в Петербурге было бы соразмерно его добрейшему сердцу и его отношению ко мне, я нисколько не беспокоился бы за свою будущность. Он условился встретиться со мной в России, куда рассчитывал поехать этой весной, но возможно, что назначение, только что полученное им, принудит его отказаться от этой поездки.

Как счастлив я буду, любезнейшие папинька и маминька, свидеться с вами. Если положение Дашиньки подтвердится^*, мне будет вдвойне приятно быть с вами в такое время. Передайте от меня самый сердечный привет ее мужу и скажите ему, что я очень буду рад с ним познакомиться. Николай дважды писал мне за последнее время. Он говорит, между прочим, что, по всей вероятности, не уедет из Варшавы в этом году. Поэтому он приглашает меня заехать к нему по дороге. Возможно, что я так и сделаю, хотя, с другой стороны, мне было бы затруднительно отправить в поездку жену совсем одну с тремя детьми. Но эта слабая женщина обладает силой духа, соизмеримой разве только с нежностью, заключенной в ее сердце. У меня есть свои причины так говорить. Один Бог, создавший ее, ведает, сколько мужества скрыто в этой душе. Но я хочу, чтобы вы, любящие меня, знали, что никогда ни один человек не любил другого так, как она меня. Я могу сказать, уверившись в этом на опыте, что за одиннадцать лет не было ни одного дня в ее жизни, когда ради моего благополучия она не согласилась бы, не колеблясь ни мгновенья, умереть за меня. Это способность очень редкая и очень возвышенная, когда это не фраза.

То, что я говорю, должно быть, покажется вам странным. Но, повторяю, я имею на то свои причины. И эта дань, воздаваемая ей мною, является лишь весьма слабым искуплением.

Тютчевым И. Н. и Е. Л., 9/21 мая 1837 *

34. И. Н. и Е. Л. ТЮТЧЕВЫМ 9/21 мая 1837 г. Фарнбах

Farnbach. Ce 9/21 mai 1837