Том 4. Письма 1820-1849

Самый сердечный и нежный привет Дашиньке и ее мужу, взамен я жду от них добрых известий. Ожидаю их с беспокойством, и очень рад буду от него избавиться. Простите, любезнейшие папинька и маминька. Целую ваши дорогие ручки. Жена поручает передать вам ее почтение. Здоровье ее было довольно хорошо в течение всей зимы, которая, как время года, была из самых необычайных на памяти людей. Николушка намеревается присовокупить несколько слов к моему письму, и я жертвую ему четвертой страницей.

Простите. — До свидания.

Ганке В., 16/28 апреля 1843 *

82. ВАЦЛАВУ ГАНКЕ 16/28 апреля 1843 г. Мюнхен

Минхен. Сего 16/28 апреля 1843

Милостивый государь.

Как мне достойно благодарить вас за вашу память и за ваш драгоценный подарок? При виде этой пресловутой книжицы^* в ее новом щегольском наряде, этих многоразличных, многозначительных письмен одной Великой Семьи — особливо при виде вашего имени, я снова очутился в Праге^*, над золотистыми струями вашей именитой Молдавы^*, на высотах Градчина^*, в тихой и минутной беседе с вами, милостивый государь.

Волшебный город эта Прага! — Я, москвич, должен сознаться, что ничего не видывал краше ее… Ни один город не оставил во мне такой живой памяти. Ни один город не смотрит на посетителя такими чудными, человечески-понятливыми глазами… В них столько жизни настоящей и столько пророческого… Вероятно, у вашей пророчицы Ванды^* были такие же глаза. — В самом деле, нельзя, посетив Прагу, нельзя не чувствовать на каждом шагу, что на этих горах, под полупрозрачною пеленою великого былого, неотразимо и неизбежно зреет еще большая будущность!

Простите. — На днях я отправляюсь на несколько месяцев в Россию. По расстоянию я буду далее от вас, по чувству — ближе… Ибо я буду там, где ваше имя, милостивый государь, не просто ценится, как европейская именитость, но где дорожат им, как родовым достоянием, — где с каждым днем, по мере развития народного самопознания, растет и крепнет сочувствие с вами и с вашими.

Простите, будьте счастливы и действуйте долго и успешно на пользу и благо вашей родины и всего славянского мира. Urbi et orbi^*.

Поручая себя вашей памяти и дружбе, с искренним почтением и преданностию честь имею быть, милостивый государь, ваш покорный слуга

Ф. Тютчев

Тютчевой Эрн. Ф., 13/25 июня 1843 *

83. Эрн. Ф. ТЮТЧЕВОЙ 13/25 июня 1843 г. Вена

Vienne. Ce 13 juin <18>43

C’est donc demain, ma chatte ch'erie, que nous nous lancons dans la haute mer. J’ai obtenu de mon fr`ere qu’il abr'ege^at le temps de sa cure, si bien que c’est d'efinitivement demain, le 14, que nous partons. Nous prenons le chemin de fer qui nous conduit `a moiti'e chemin de Cracovie, puis par Cracovie `a Varsovie o`u nous nous arr^eterons quelques jours et d’o`u je t’'ecrirai.

Ce qui me contrarie souverainement, c’est de partir d’ici avant d’avoir ta lettre qui est en chemin en ce moment. J’aurai bien le soin de recommander ici qu’on me la transmette `a Varsovie, mais m’y trouvera-t-elle? Si bien que maintenant je pourrais rester des 3 et 4 semaines sans avoir de tes nouvelles, car d`es `a pr'esent c’est `a Moscou qu’il faudra que tu m’adresses tes lettres. A Moscou…

Eh bien, ma chatte, commences-tu maintenant `a croire `a l’absence? Quant `a moi, j’en suis p'en'etr'e… Il me semble qu’il y a six mois que je t’ai quitt'e… et cependant avant-hier, le 11, il y a eu juste un mois, que nous lisions, le soir, dans le grand salon quelques pages de Jocelin<sup>*</sup>. Te souviens-tu de cette soir'ee? Ah oui, je dois l’avouer, l’absence me r'eussit mal, les objets qui m’entourent, loin de me distraire par leur nouveaut'e, ne font que m’attrister. Ils s’interposent comme un mur entre moi et cette vie aim'ee que j’ai quitt'ee et qui recule tellement dans le lointain, qu’il me semble impossible que jamais je parvienne `a la ressaisir. Quant `a toi, tu me fais l’effet d’un ^etre fantastique impossible. Je me demande si je suis bien le m^eme homme qui il y a quelques jours encore s’appelait le bon loup, le vieux chien, etc. etc., qui 'etait l’objet d’une pr'eoccupation constante, d’une si affectueuse sollicitude. D'ecid'ement c’'etait un r^eve et ce qui le prouve, c’est qu’il 'etait si doux.

Allons, un peu de raison pour l’amour de Dieu, car si cette disposition d’esprit allait prendre le dessus, que deviendrai-je `a Moscou, que je sentirai la distance cro^itre entre nous, cro^itre par centaines de lieues, et la cha^ine s’alourdit de plus en plus, en s’allongeant?.. Un peu de raison me serait si n'ecessaire, ne f^ut-ce que pour faire aboutir ce maudit voyage `a un r'esultat quelconque et pour ne pas perdre tout le fruit de sacrifice que je m’impose, car, je le pr'evois, je vais au-devant d’une foule d’impressions p'enibles, des malentendus, de contradictions, tant `a Moscou, qu’`a P'etersbourg, et ce n’est qu’`a force de calme et de raison que je puis esp'erer de les conjurer, en partie au moins…