Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Вопрос о наследовании. Междуцарствие. Кто будет наследником императора Александра? Он оставил трех братьев: Константина, сорока шести лет от роду, воспитанного, подобно ему самому, Екатериной II и бывшего в то время генералиссимусом в Польше, Николая и Михаила, бывших почти на двадцать лет моложе и составлявших как бы другое поколение, совершенно не знавшее великой бабки. По европейскому наследственному праву, принятому законом Павла I, наследником престола должен был быть Константин. Но мы знаем чувства, выраженные Константином на следующий же день после катастрофы 12 марта 1801 года[53]. Эти чувства, которые Константин неизменно сохранял спустя столько лет, были так хорошо известны Александру, что в 1819 году он говорил Николаю и его жене, прусской принцессе: «Вы должны знать заранее, что вы призваны вступить на престол».

В марте 1820 года Константин развелся со своей женой, саксенкобургской принцессой; в мае того же года он вступил в морганатический брак с полькой Иоанной Грудзинской, для которой добился титула княгини Лович. Когда в следующем году Михаил навестил Константина в Варшаве, тот подтвердил брату свое определенное намерение отречься от русского престола в пользу Николая. Когда Николай в свою очередь приехал навестить Константина, последний окружил его в Варшаве многозначительными почестями. Наконец, в январе 1822 года Константин написал императору, прося формально объявить о своем отречении, говоря, что не находит в себе «ни склонности, ни дарований, ни силы, необходимых для того, чтобы быть когда-либо возведенным в сан государя». Девятнадцать дней спустя Александр сообщил ему, что он сам и императрица-мать приняли его отречение. Эти два письма остались неизвестными даже великому князю Николаю. Затем Александр составил акт для утверждения нового порядка наследования. Знали об этом акте только императрица-мать, Аракчеев, министр Голицын и московский архиепископ Филарет. Акт этот был составлен в четырех экземплярах, которые в величайшем секрете были положены на хранение в Успенский собор в Москве, а также в архивы Государственного совета, святейшего Синода и Сената в Петербурге. Николай и его жена еще ничего не знали об этих распоряжениях[54]. Мы увидим, какие бедственные последствия были вызваны этим избытком предосторожностей.

7 декабря 1825 года Константин сообщил в Варшаве своему брату Михаилу о смерти Александра. Константин проявил[55] некоторое раздражение, когда высокие сановники приветствовали его титулом императора. 8 декабря он написал Николаю, заверяя его в своем повиновении и верности, и поручил своему брату Михаилу доставить письмо в Петербург. В Петербурге Николай только 9-го узнал о смерти императора. Тотчас же он велел всем полкам и придворным чинам присягнуть на верность императору Константину. Сам Николай тоже принес присягу и подписал ее. Когда он отправился к императрице-матери и объявил ей, что «выполнил свою первую обязанность по отношению к государю», она с ужасом воскликнула: «Николай, что вы сделали!» Она сообщила ему о существовании акта, призывавшего его к власти. Николай упорствовал в своем решении и продолжал требовать принесения присяги Константину. Тем временем собрался Государственный совет, и был прочитан акт о престолонаследии. Итак, императором был Николай. Но тут же объявили, что Николай только что сам присягнул Константину. Один уже отказался от престола, а теперь отказывался и другой. Императора больше не существовало. Николай сам повел членов Государственного совета в дворцовую церковь для принесения присяги Константину. Сенат и святейший Синод должны были последовать этому примеру.

Подобные же сцены происходили в Москве с той только разницей, что архиепископ Филарет не осмелился вскрыть акт, хранившийся в Успенском соборе. Ожидали приказаний из Петербурга. Пришел приказ присягать Константину.

То было совершенно необычайное для России зрелище. Предыдущий век был периодом самой жестокой борьбы за трон, периодом революций, государственных переворотов, цареубийств. А теперь между двумя братьями происходило соревнование в отказе от трона. Но это состязание в великодушии имело почти те же последствия, что и самое горячее соперничество.